Страна сумасшедших попугаев - стр. 79

–Привет, привет!–Ленский радостно смеется и пожимает Урбановичу руку.

–Привет,–выдавливаю я, а в голове: туда–сюда…, туда–сюда…, в холодильнике творог и сметана…

–Знакомься,–Вовка поворачивается к девице,–Это Инга,–показывает в мою сторону,–А это,–машет в сторону девицы,–Марина, племянница моего отчима.

Мы вежливо киваем друг другу и хором,–Очень приятно!

Она смеется первая, потом я, а следом хохочут и мужики.

–Ну, что, други мои, ещё раз посмотрим на лебединую ферму,–ерничает Урбанович.

–Чайковский того стоит,–парирую я и поворачиваюсь к Марине,–Разве не так?

–Полностью с вами согласна.

Чего бы еще такое сказать?… Только не встречаться с ним глазами, только не…,–Я в прошлом сезоне «Грозного» смотрела, правда, с верхотуры, но впечатление незабываемое.

–А я так и не видела. Жаль,–Марина удрученно качает головой,–А кто главные партии танцевал?

–Владимиров и Бессмертнова,–вроде ничего дама, глаза искренние,–Сценография великолепная, костюмы…

–Потом, потом,–вмешивается Ленский,–Пошли, второй звонок,–и добавляет,–Места царские, первый ряд.

На деле оказалось, не совсем так. Два места были в первом ряду, а два строго за ними, во втором. Я уже примеривалась ко второму ряду (я тут, рядом Ленский, а Марина с кавалером в первом), но…

–Дамам лучшие места,–Урбанович решительно продвигает меня вперед и жестом приглашает присаживаться.

Я беспомощно смотрю на Вовку, а тот,–Садись, садись. Видно будет замечательно.

…И вот теперь я смотрю спектакль с таким великолепным обзором, какого не припомню никогда, не только в Большом, но и в других театрах. Смотрю, но ничего не вижу… Сзади он…, сидит за мной, а не за племянницей, его взгляд препарирует меня, как лягушку, я боюсь пошевелиться, боюсь прислониться к спинке стула, потому что там лежат его руки…, та–та…, та–та…, злой гений машет крыльями, угрожая карой непослушным красавицам…, та–та…, та–та…, злой гений…

Украдкой смотрю на Марину, та наслаждается спектаклем, губы у неё чуть шевелятся в такт музыке…, та–та…, та–та… Заключительные аккорды и в зале вспыхивает свет, она блаженно вздыхает и поворачивается в мою сторону,–Великолепно! Сколько «Лебединое» не смотрю, всегда получаю огромное удовольствие,–я согласно киваю, но не произношу ни слова. В голове одно: антракт!!! Его же как–то надо пережить,–Ой, смотри! Дядя Леня с тетей Тамарой,–Марина трясет Ленского за рукав.

–Где?–Вовка облокачивается на бархатную бортик ложи и сосредоточено рассматривает партер,–Точно, они, надо пойти, поздороваться.

–И я с тобой,–поднимается Марина,–Давно их не видела.

Ушли…

–Не хочешь ноги размять?–спрашивает Убанович. Отрицательно мотаю головой. Не оборачиваюсь. Боюсь. Чего боюсь? Что терпение закончиться и устрою скандал, или боюсь согласиться?

Ушел…

Я, наконец–то, откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза… Та–та–та–та–та–драта–та… Фигура у тебя отличная, ну, и… О–о–о…. Не думать, не думать…

Минута, две, пять…

–Все равно не поверю, что спишь,–Урбанович, высокий, подтянутый, довольный, протягивает шоколадку. Не беру. Шоколадка перемещается на бархатную обивку.

–А, вот, и мы!–глаза у Ленского блестят, похоже, в буфете был коньяк–«Крестный», тебе привет, а отчим просил на неделе ему позвонить,–и мне,–Держи.

Вторая шоколадка занимает место рядом с первой. Медленно гаснет свет. Полумрак…