Сторож брата. Том 2 - стр. 9
Справедливые глаза Лилианы Близнюк жгли Соню Куркулис.
– Украина избрана, чтобы разрушить Российскую империю. Украина займет ее место.
Она и правда так считает, – думал Рихтер. – У нее миссия. Прямо как мой брат Роман. Бедный глупый Роман. Вот теперь ту же самую имперскую идею переместили на Украину, в дикие степи.
И здесь, как и во многих иных случаях, автор должен дистанцироваться от ситуации, им описанной. Многие видели конфликт совершенно иначе, многие не соглашались с оппонентами, и вязкие дискуссии сложно свести к однозначным определениям. Автор полагает свою задачу в том, чтобы привести полярные аргументы. Находящийся ни в том, ни в другом лагере Марк Рихтер был человеком не героическим; точнее сказать, то геройство, которое принято считать геройством, было ему не присуще. Он жил не поступком, но речью, которую зачастую трактовал как поступок.
Марк Рихтер привык задавать своим студентам самые простые и самые при этом неудобные вопросы. Войны за Неаполитанское королевство – где схлестнулись интересы французов и фантазии итальянских князей – чем эти войны интересны? Ведь всякий думал, что погиб за какое-то право. За что этому солдату выпустили кишки? У него была жена, деточки, он поехал на войну за обладание Неаполем, поскольку наследник престола точно не обозначен. И кондотьеру всадили в живот алебарду, проткнули селезенку, выворотили наружу кишки. Он ползет по земле, кишки волочатся за ним, солдат хрипит, блюет кровью и думает, что умер за правду. Интересны Неаполитанские войны не сами по себе, но тем, что завершились они противостоянием Франциска Первого и Карла Пятого, а затем – торжеством испанских Габсбургов. Большая игра. В ней и был смысл Неаполитанских войн. А кондотьер погиб, потому что дурак.
– Скажите, – спросил Рихтер у валькирии, – а почему именно Украина избрана на эту важнейшую роль? Мне как историку любопытно.
– За то, что права Украины веками попраны.
– Ах, права! Я медленно соображаю.
Целью войны не может быть усмирение Путина, потому что система, созданная Путиным, до некоторой поры всех устраивала. Все просвещенные народы уже приноровились к торговле со стабильной Россией. Что изменилось? Это не война «за Украину», это война «против России». Стравить народы легко; Шелленберг с такой задачей справился быстро, а теперь работают еще качественнее.
– Чтобы победить Россию, вам потребуется очень много оружия. Украина ничего не производит.
– Оружие даст Запад.
– Много?
– Столько, сколько потребуется, чтобы раздавить кремлевского карлика и вас, его рабов.
Жанна Рамбуйе говорит о трех контрактах, действующих одновременно. Некоторые понятны, думал Рихтер. Как он не догадался: этот газопровод разрушат, чтобы не было возможности коммуникации с Европой. Европу лишат российской энергии – вот в чем смысл. Разве англосаксы допустят союз Германии и России и сильную Европу? Деиндустриализация Европы – в третий раз за сто лет.
Неужели в такое можно поверить? И вот из-за деревни Шепетовка рухнет экономика Европы, обвалятся рынки, и деиндустриализация Европы спасет пузырь Америки. Так понятно. Но это конспирология, как мне скажут, думал Рихтер. Не исключено, что это обычная колониальная война. Но ведь такое предположение слишком упрощает дело.
– Усе буде Украина! – назидательно говорил комиссар Григорий Грищенко, и лимонные рейтузы его сияли.