Сторож брата. Том 2 - стр. 6

Профессор Блекфилд с присущей ему сдержанностью не принимал участия в дебатах; он сидел на общем собрании ученых воронов, где обсуждали самые разные вопросы: от приема на работу нового тьютора античной истории до расходов на электричество; когда перешли к временному (подчеркнули: «временному») жилью семьи Рихтеров, профессор Блекфилд побледнел. Он понимал, что вопрос решен заранее, что любое громко сказанное им слово будет неуместным и скорее навредит семье Рихтеров, чем поможет. Более того, с годами Блекфилд усвоил урок, который мягко внедряют в сознание всю жизнь: все решено без тебя, силой вещей – старайся достойно встретить неизбежное. И однако мысль о том, что он не осмелится сказать, не осмелится защитить, была Блекфилду оскорбительна.

Профессор политической социологии встал, сухое бледное лицо его исказилось. Коллеги подумали, что черты Блекфилда исказил гнев, но причиной был стыд.

Кусая губы, профессор сказал так:

– Вероятно, впервые в истории Камберленд-колледжа решение совета выносится на основании доноса. Марк Рихтер наш коллега, а его семья находится под защитой колледжа. И если донос негодяя (профессор так и сказал: «негодяя») способен изменить отношение колледжа к своим обязанностям, это будет первый случай в нашей истории.

– Вы прекрасно сказали, мой друг, – мягко возразил мастер колледжа, адмирал Черч, – и я мысленно аплодировал вашему спичу. Как помните, я сам пошел навстречу Рихтеру, оформив его поездку в Россию как командировку от Камберленда. Одно обстоятельство изменило многое. Началась война. Наш бывший коллега Рихтер сегодня представляет (боюсь, по собственному выбору) сторону агрессора. Обязательства Камберленд-колледжа считаю аннулированными.

Младший бурсар Камберленд-колледжа Гормли, человек в прошлом военный, был делегирован в дом Рихтеров. Сегодня состоялся как бы предварительный разговор, неизбежное выселение семьи наметили, срок обсуждали; сегодня от Гормли требовалось четко артикулировать законные требования колледжа. И только. Никаких эмоций – справедливость и порядок.

Отставной майор Гормли, с желтым пергаментным лицом, соломенными волосами и желтым стеклянным глазом, вышел вперед. Он был похож на сказочного персонажа, и младший мальчик спросил:

– Мама, это тролль?

Потом спросил Винни Пуха и Аслана:

– Вы знаете этого тролля, он не очень злой?

Пух и лев Аслан промолчали.

Одноглазому троллю мальчик сказал так:

– Желтое одноглазое чудовище, ты пришел из леса, чтобы с нами жить?

Бурсар Гормли оскалился:

– Это ты живешь в моем доме, мальчик. Этот дом принадлежит колледжу Камберленд. Вам дом дали на время. Из милости. И мы всегда можем забрать дом обратно.

– Здесь будут жить украинские беженцы, которых бомбит твой папа, – отчеканила миссис Кингсли. – Будет жить добрая семья, которую вы обидели.

– Мы никого не обижали, – сказал маленький мальчик и собрался плакать.

– Не смей плакать, – сказала Мария. – Папа не любит, когда ты плачешь.

И мальчик не плакал.

– Дом нам дали не из милости, – сказала Мария. – Мы никогда милости не просили. Моего мужа пригласили на работу в университет и предоставили жилье. Причем стоимость этого жилья вычитали из зарплаты. Здесь нет милости.

– Милость состоит в том, что вас пустили в свободную страну, – сказал Гормли.