Сторож брата. Том 2 - стр. 5

– Наверное, – сказала Мария.

– Вы не интересуетесь политикой?

– Нет, – сказала Мария. – Не интересуюсь.

– Вам ничего, кроме ваших детей, не интересно? – О муже опять не сказала, сдержалась. Пожалела тощую женщину.

– Нет, – сказала Мария.

– Позвольте спросить. Я обязана задать прямой вопрос. Вы любите свою родину? – миссис Кингсли отмахнулась от Колина Хея, тянувшего ее за рукав.

– Нет, – сказала Мария. – Я детей люблю.

– А мою родину вы любите? Мою родину, которая дала вам приют.

– Разве я должна любить?

– Все люди любят свою родину.

– Получается, я не как все.

– Значит, ни Великобритания, ни Россия вам не родина? Вы что же, совсем родины не имеете?

– Моя родина там, где мои дети.

– Стыдно за равнодушных. Стыдно наблюдать эгоизм. Особенно здесь, у нас, в Британии. Здесь, где права каждого человека являются первой ценностью. Вы помогаете украинским беженцам?

– Нет, – сказала Мария. – Никому не помогаем. У нас мало денег. Пусть украинские беженцы идут работать.

– Украинцы – отличные работники, – сказала миссис Кингсли сурово. – У нас на кухне плитку клали украинцы: великолепно справились и недорого взяли. Многие согласятся: взять на работу украинца – практично и выгодно. Но сейчас у украинцев беда!

– Сейчас их тоже взяли на работу. Платят хорошо. Правда, производство вредное.

– Что именно вредно? – Гормли сверкнул стекляшкой. – Осуждаете войну за демократию? Вредно воевать с Путиным?

– Воевать вредно, – сказала Мария.

– Вот как, – саркастически заметил отставной майор. – Значит, воевать с Россией – вредно? Я правильно понял?

Работа по выявлению врагов демократии шла безостановочно. В короткое время организовали штабы для слежки за гражданами. Украинская база данных под названием «Миротворец» прилежно выявляла каждого, кто хоть раз усомнился в величии Украины. Русские просочились повсюду – следовательно, надо найти и разъяснить, что за субъект проживает в свободной стране. Промолчать нельзя. Скрыться в эмиграции для человека русской национальности невозможно: искали, находили и разоблачали. Следовало публично откреститься от России, записаться в «хорошие русские», как то сделали правозащитники Плескунов и Шелепухин, Тохтамышев и Терминзабухова, Расторгуев и Шпильман – эти ярые противники режима давали интервью и клеймили былую родину. Инакомыслящим следовало громогласно отречься от государства-террориста и славить Украину в людных местах. Граждане прилежные, не желающие себе неприятностей, они заканчивали любое предложение словами «Слава Украине! Героям слава!». Те же, кто этого не делал, попадали на заметку вездесущему Шойхету, следившему за русской диаспорой. Беспощадный Шойхет (берлинский активист) вел строгий учет, выявлял скрытых путинистов, составлял проскрипционные списки, рассылал в полицейские участки. Именно с ним, с человеком принципиальным и мстительным, списался акварелист Феликс Клапан, предложил ему пакет сведений о семье Рихтеров. Шойхет изложил сведения, полученные от Клапана, в обычной своей, беспощадно обличительной манере, переслал в полицию Оксфорда, копию – в Камберленд-колледж.

Колледж, получив уведомление от полиции, обязан был разобраться.

Один из вопросов, обсуждаемых на очередном собрании fellowship, посвятили дому, где проживала Мария Рихтер с детьми.