Сторож брата. Том 1 - стр. 22
– Я рассказал жене, – зачем-то сказал Рихтер.
– Я лично сказал супруге с самого начала. Живем в цивилизованной стране. Супруга не возражает против недельных отлучек в отель. Для укрепления здоровья.
– Ваша жена знала? И не возражала?
– А почему супруга должна возражать? Браку не мешает. Вы, мне кажется, устраиваете бурю в стакане кефира.
– Это не кефир, – сказал Марк Рихтер. – Это моя жизнь.
– Простите, не знал. Это, конечно, меняет дело. Но что же вам мешает любить барышню сейчас? Я уже не соперник. С моей стороны никакой любви не было, даже речь о любви не шла. Конечно, целовались на прощание, говорили, мол, люблю тебя. Но это так уж положено, знаете ли. А в целом чистое эпикурейство.
– Эпикурейство, – повторил Рихтер. Воздух сделался плотным вокруг.
– Совершенно не понимаю, что вам мешает любить эту даму теперь. Мне кажется, Марк, – добавил Клапан, – что это даже очень приятно – любить женщину, которая интересна многим. Ваши переживания доказывают, что вы любите ее. Ну так вперед! Послушайте, почему бы вам не жить втроем? Жена против? Теперь это даже принято. Многие так делают. Знаете Мэтью Спайка? Ну, как же. Корреспондент «Индепендант». Непримиримый человек. Восхитительные статьи. Путина просто уничтожил.
Газета «Индепендант» уже много лет принадлежала бывшему генералу российского ГРУ, ныне мультимиллионеру Лебедеву; то был способ внедриться в Англию, способ удался. Газета (одна из старейших в Британии) носила сугубо либеральный характер.
– Острейшие статьи. Горячо рекомендую. Так вот, Мэтью живет с женой и подругой в одном доме, и никто не жалуется. Я сошел с дистанции. Слушайте, перестаньте ревновать. Это несовременно. Кстати, вы идете на митинг в защиту диссидентов Беларуси? Начало в пять.
Марк Рихтер вспомнил этот разговор, лысое лицо Клапана, твердые прозрачные глаза акварелиста и сказал Каштанову:
– Есть земли и страны, Иван, которые весьма трудно завоевать. Или даже невозможно. Никто и никогда не завоюет Англию. Даже в британском гимне поется об этом. Англия неприступна. Хотя это крайне неудобная для жизни страна, с противным климатом и скверной едой. Может быть, поэтому ее народ закалился и страну невозможно завоевать. А Крым – соблазнительный. Падает в любую постель.
– Или Россия, – сказал Каштанов. – Тоже трудно завоевать.
– Да. Или Россия. Красивого в России сравнительно мало: пустыри да плоские поля. В твоем Челябинске есть, конечно, предгорья Урала. Но ведь не Крым. Любоваться нечем. Холод и ветер. Но никто и никогда не завоюет Россию. Наверное, потому что девять месяцев в году зима. Поэтому и неприступна. – Говорил и вспоминал лицо жены, Марии, лицо всегда спокойное, как долгие русские поля под снегом.
– Ты женился на женщине, которую никто никогда не может захотеть! – кричала ему любовница при расставании. – На куске ветоши! Ага, теперь понял, что такое боль! А я терпела! Но я, в отличие от твоей жены, – желанна!
Марк Рихтер растерялся. Мысль о том, что его жена ущербна, коль скоро не сумеет стать соучастницей забав Феликса Клапана, показалась дикой. Он собрался сказать любовнице, что критерием желанности женщины не может стать ее востребованность ничтожеством, но фраза была излишне запутанной для такого разговора. Тем паче что логика собеседницы исключала такое соображение в принципе.