Сто тайных чувств - стр. 37
Через три месяца мазохистских пыток я знала подробности жизни соперницы: она жила в Солт-Лейк-Сити, где они с Саймоном выросли, ссорясь друг с другом с пятого класса. Что у нее был двухдюймовый шрам позади левого колена, по форме и цвету напоминающий дождевого червя, таинственное наследие младенчества. Что она любит спорт: плавала на байдарках, путешествовала с рюкзаком и была опытной лыжницей. Что она была музыкально одаренной, подавала надежды как композитор, училась у Артура Болсама в известном летнем музыкальном лагере в Блю-Хилл, штат Мэн. Эльза даже написала собственную вариацию на тему «Вариаций Гольдберга».
– Да ты что?! – восклицала я в ответ на каждый комплимент в адрес этой девицы. – Это потрясающе!
Странно, что он продолжал говорить о ней в настоящем времени. Естественно, я считала, что она жива. Как-то раз Саймон сказал, что у меня на зубах осталась губная помада, и, когда я поспешно стерла ее, добавил:
– А вот Эльза не красится. Даже помадой не пользуется! Она не верит в макияж.
Мне хотелось заверещать: «Во что тут верить? Ты или красишься, или нет!»
К тому времени мне захотелось поколотить ее, эту девицу, настолько нравственно чистую, что она должна была быть самым гнусным гоминидом, когда-либо ходившим по планете Земля, в ботинках из искусственной кожи. Даже будь Эльза милой, это не имело бы значения, я бы все равно ее презирала. Мне казалось, Эльза не заслуживала Саймона. Почему он достался именно ей вместе с другими благами жизни? Она заслужила олимпийскую золотую медаль за метание диска. Она заслужила Нобелевскую премию мира за спасение умственно отсталых детенышей китов. Она заслуживала того, чтобы играть на органе в Мормонском табернакальном хоре.
Саймон, с другой стороны, заслуживал меня, девушку, которая помогла бы открыть тайники его души, секретные проходы, которые Эльза забаррикадировала постоянной критикой и неодобрением. Стоило мне похвалить Саймона – например, заявить, что он изрек что-то важное, он начинал отнекиваться:
– Ты так думаешь? Эльза говорит, что одна из моих самых больших ошибок заключается в том, что я соглашаюсь со всем, что приятно и легко, и недостаточно хорошо все обдумываю.
– Не верь всему, что говорит Эльза.
– Ага, это она тоже говорит. Она ненавидит, когда я просто принимаю все, что мне преподносят как правду. Она считает, что нужно доверять собственной интуиции, вроде того парня, который написал «Уолдена»… как его там… Торо! В любом случае Эльза считает, что важно спорить, докапываться до сути того, во что мы верим и почему.
– Ненавижу спорить.
– Я не имею в виду спор в форме ссоры. Скорее, такие споры, как у нас с тобой.
Меня бесило, когда меня с кем-то сравнивали, да еще и не в мою пользу. Я пыталась кокетничать.
– И о чем же вы с ней спорите?
– Например, несут ли знаменитости ответственность как символы эпохи, а не только как люди. Помнишь, когда Мухаммед Али отказался от призыва в армию?
– Разумеется, – соврала я.
– Мы с Эльзой сошлись во мнении, что он молодец, раз выразил личную позицию против войны. Но затем он возвращает себе титул чемпиона в супертяжелом весе, а позже президент Форд приглашает его в Белый дом. Эльза сказала: «Ты можешь в это поверить?» Я ответил: «Черт, если бы меня пригласили в Белый дом, я бы тоже пошел». – «К президенту-республиканцу? В год выборов?» Она написала ему письмо.