Сто способов сбежать - стр. 15
– И правда, Таня, – вдруг тихо сказала бабушка. – Перед людьми как-то стыдно. Родной отец же.
– А если мы его оставим, люди, по-твоему, ничего не скажут? – возмутилась та. – Они не удивятся, откуда он тут взялся? После того, как он тонул, изменял и воскресал.
– Ну не знаю, – повела плечами бабушка. – Ну не знаю…
В дискуссии о том, что скажут люди, если дедушку оставить или выгнать, каждый раз что-то перевешивало, а истина так и не находилась. Так что он остался.
– Уже послезавтра! Ну надо же! Сегодня сбегаю к Кате, потом забегу к родителям. Ой, а завтра же еще книжный клуб.
– Без него никак?
– Да нет, неудобно, я же всем сказала, что послезавтра уезжаю, и отпуск у меня официально с послезавтрашнего дня.
– Кого-то у вас интересует официальный отпуск? Школа уже месяц как на каникулах, все свои. Подумаешь, один день.
– Все равно неудобно. Наталья Сергеевна, опять же. Потом как начнет ни с того ни с сего расписание ставить, что не продохнешь.
– Она в любом случае начнет его тебе ставить. У нее цель – портить всем жизнь ради собственной значимости.
– Да ну, нет.
– Да ну, да, Марина.
– Просто она строго ко всем относится.
– Просто она тетка с дурным характером.
– Мы все не подарок.
– Это да, но она особенно. Иначе с чего бы ей все цветочки, духи и тортики носили. Ты вон ей сколько всего перетаскала.
– Так не хочется же всю неделю к первому уроку бежать, а потом до последнего сидеть! Еще и дежурство влепит.
– Разницы никакой, все равно влепит. Прогуляй хоть раз в жизни этот свой книжный клуб, потом откупишься. «Птичье молоко» ей закажем.
– Неудобно.
– Да хоть раз в жизни просто прогуляй!
Выйдя замуж, свой собственный дом Марина устроила по образу и подобию дома мамы и бабушки. Расставила в серванте неприкосновенный сервиз, перемыла все шкафы, до блеска вычистила ванну и сделала все, что делали взрослые боги, – для ключей завела ключницу на стене, крупы пересыпала из пакетов в банки и расставила их по цвету и размеру, купила денежное дерево и декабриста, одежду разложила и развесила, как делала ее мама, и даже, находясь в каком-то тумане, поставила на подоконнике банку с проросшей луковицей, которая в родительском доме всегда ужасно ее раздражала, но все равно так было правильно: зеленый лук – это витамины. У Марины были безукоризненно отлажены все настройки функции «образцовая хозяйка», и в голове у нее сразу начинало искрить, если что-то вдруг шло не так или, не дай бог, кто-то что-то делал не так в ее присутствии. Не так – то есть не по правилам. У Алеши, как назло, обнаружилась масса бытовых привычек, совершенно не совместимых с жизнью в системе Марининых настроек. Он ставил маленькую кастрюльку на большую конфорку, запихивал в стиральную машинку все подряд, мог перед обедом сесть на кровать прямо в уличных брюках, а после мытья посуды никогда не отжимал тряпочку, чтобы потом развесить сушиться на кране, просто плюхал ее на край раковины мокрым комком. Марина растирала виски и успокаивала себя тем, что у других мужья вообще не прикасаются ни к стирке, ни к готовке. Но в голове все равно ужасно искрило, просто до зубовного скрежета. Сдерживаться у нее получалось не всегда, и Алеше доставались как минимум едкие замечания, а как максимум – возмущенные крики или даже слезы. Со временем в доме появилась посудомойка – бабушка и мама встретили новость с недоверием, мама тут же нашла в интернете массу статей про то, что на посуде после мытья в машине остается опасный для жизни ядовитый слой химикатов, а бабушка ограничилась фразой «Все равно, как руками, не отмоет», Алеша тогда попытался избавиться от тряпочки на кране, но она вернулась – без нее Марине было как-то не по себе, хотя, признаться честно, она ее тоже раздражала.