Сто и одна ночь - стр. 34

…Занавеска, вздохнув, опускается на обнаженное плечо Ксении, нежно гладит его и замирает перед тем, как соскользнуть.

…Ксения становится у него за спиной — и Глеб невольно прикрывает глаза, почувствовав невесомое прикосновение ее пальцев к своим волосам.

…Он упирается руками в стену, только что пережив придуманную близость с такой желанной женщиной.

И все четче, словно при настройке фокуса в объективе фотоаппарата, Глеб понимал, что ему делать дальше.

Это не случайность — оказаться возле ее дома именно сейчас. Не случайность, что сегодня пятница — день, когда Ксении надо ехать в Большой город. И уж точно не случайность, что он еще успевает на автобус домой — туда, где во дворе дожидается поездки синий «Поло».

Через три часа Глеб уже был на месте — слишком рано.

Согласился помочь отцу, только все валилось из рук. Уронил себе на ногу монтировку. Боли толком и не почувствовал, но воспользовался «травмой» как поводом, чтобы сбежать и не мучиться, выдавливая из себя ответы на многочисленные вопросы.

Заварил чай. Сел на подоконник с кружкой в руках так, чтобы видеть калитку. Ждал, постоянно угадывая силуэт Ксении в рисунке дождевых капель на стекле. Обнаружил, что чай давно остыл, и выплеснул его в раковину. Прошелся из угла в угол. Схватил с крючка ключи от «Поло» и выбежал под дождь.

Глеб чувствовал себя игроком казино, который поставил все состояние на «черное» и считал, что выиграет, хотя при этом осознавал, чем рискует. В голове было пронзительно ясно, а тело трясло.

У дома Ксении он резко нажал на педаль тормоза. Машина остановилась как вкопанная всего в паре сантиметров от забора. Коротко посигналил. Откинулся на спинку кресла, дожидаясь, пока выйдет Ксения.

Дождь мелко барабанил по жести. «Дворники», поскрипывая, сметали с лобового стекла капли, и после каждого взмаха Глеб ожидал увидеть женщину. Но она не шла. Посигналил еще. Ну, раз гора не идет к Магомету… Он уже приоткрыл дверь, когда услышал щелчок щеколды, и сердце болезненно отозвалось.

Ксения проскользнула в приоткрытую калитку и, оглядываясь, поспешила к нему. В светлой блузке, сквозь которую просвечивались лямки лифчика, в льняной юбке в мелкий голубой цветок. Словно зонт, она держала над головой короткую серую курточку и смешно перепрыгивала через лужи в туфельках на невысоком каблуке. Каждая деталь — даже колыхание юбки после прыжка, даже песок на самом кончике носка ее туфли — находила в Глебе отклик.

Пусть это казалось ненормальным. Пусть коверкало его жизнь и причиняло боль другим — все равно эта тяга к женщине была лучшим из всего, что он когда-либо испытывал.

Глеб вышел к ней под дождь. Молча открыл дверь машины, помогая сесть в кресло рядом с водительским, и не сразу вернулся на свое место. Стоял, не шевелясь, все смотрел сквозь залитое водой стекло на профиль Ксении. Глеб не мог разобраться, что именно он испытывает: любовь, зависимость или жажду обладания. В любом случае сильнее всех этих чувств было иррациональное ощущение принадлежности другому человеку.

Он сел за руль.

— Привет, Стрелок! И что ты так смотришь на меня?

Глеб отвел взгляд — всего на мгновение, — а потом снова посмотрел ей в глаза. Откуда взялось это ощущение, что он может делать с ней все, что захочет? Чем он заслужил это право? Предательством Ланы? Или тем, что без колебаний ломал свою жизнь?