Сто и одна ночь - стр. 25
— Тогда ты выбрала не того провожатого.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Ксения — тепло и немного виновато. В ее взгляде чувствовалось что-то материнское, и Глебу это не нравилось. Но зато понравилось все остальное — мерцающий влажный блеск в ее глазах, пульсирующая венка на шее, намек на улыбку, завитушка волос у правого уха. Но особенно — прохлада ее ладони, которая все еще покорно лежала под его рукой.
— Пойдем, — Ксения мягко высвободила пальцы.
Глеб нехотя подчинился.
Хорошая новость, они все еще находились в Большом городе. В этот район он однажды заглядывал — эвакуировал «мерс» с побитой мордой. Дома здесь были вовсе не новые, но тщательно отреставрированные: элитное жилье, утопающее в кустах сирени. Через дорогу — парк. Рядом — если ему не изменяла память — пруд с резными беседками.
— Что мы здесь забыли? — спросил Глеб, пошатываясь и ковыляя, словно получил не по голове, а по ноге.
— Я здесь живу. По пятницам, — ответила Ксения, открывая дверь подъезда.
Живет. Здесь. Глеб легонько тряхнул головой — от этого словно искры из глаз посыпались. Не было сил даже на то, чтобы обдумать новую информацию.
В подъезде пахло бетоном и побелкой. Поблескивали золотые цифры почтовых ящиков. Зеркало на полстены, казалось, увеличивало пространство вдвое. Глеб посмотрел на свое отражение. Ну и видок… Синяки под глазами, взгляд как у отца после перепоя.
— Тебе помочь? — Ксения уже поднялась по широкой лестнице на площадку первого этажа.
Хотел ли Глеб, чтобы эта женщина взяла его под руку, позволила обнять себя, прижать в поисках опоры? Он бы невзначай зарылся лицом в ее волосы, сделал глубокий вдох, ощутил под пальцами теплое плечо... Лишь от одной этой мысли у Глеба по телу пробежали мурашки.
— Я сам.
Гладкие деревянные перила удобно легли под ладонь.
К счастью, квартира Ксении находилась на первом этаже.
— Ничего себе… — Глеб присвистнул, когда Ксения зажгла свет в прихожей.
Квартира на две просторные комнаты, почти без мебели. Каждая стена, бархатистая на вид, покрашена на свой лад: оливковые, песочные, древесные оттенки. Высокие, метра три, потолки. Паркет гладкий и блестящий, как в бальной дворцовой зале. На рожке полупрозрачной ширмы для переодевания висела черная дамская шляпа с пестрыми перьями. Посередине комнаты стоял низкий круглый кожаный пуфик.
— Отдохни немного, — Ксения мягко повернула ручку окна и открыла створку.
— Кто нас привез сюда?
— Неважно.
Ветер качнул белую, с золотистой нитью, хрустящую занавеску. Она взметнулась и плавно осела, скользнув по плечу Ксении. И в этот, казалось бы, ничем не примечательный момент, Глеб почувствовал такое острое плотское желание, что отвернулся, лишь бы не выдать себя.
Чувство к этой женщине всегда возникало внезапно — шквальным порывом, лавиной, камнепадом. Захватывало, засасывало, сбивало с ног. Только теперь у Глеба не было такого лютого неприятия своих ощущений, как раньше. Наоборот, ему хотелось подчиниться этому чувству — ошеломительному физическому влечению к женщине, намного старше его, замужней, — несмотря на то, что он встречался с Ланой. Три табу разрушило простое скольжение занавески по обнаженному плечу.
— К сожалению, у меня нет льда, зато есть аптечка, — задумчиво произнесла Ксения, рассматривая ночной пейзаж за окном.