Сто и одна ночь - стр. 19

— А город, который находится рядом? Тот, куда уезжает Глеб? — Граф постукивает острием карандаша о блокнот, уже наставил целое облачко точек.

— Просто Большой город — так его и называют местные.

— Зачем Глеб туда едет?

— Это, так сказать, спойлер.

— Леди, если вы не прекратите увиливать от ответов, я лишу вас кофе! Сделка должна быть честной.

— Тогда задавайте правильные вопросы, — одариваю его невинным взглядом, который при умелом использовании может бесить не хуже откровенного хамства.

— Не играйте со мной, — Граф прищуривает глаза.

— Разве вы не за этим каждую ночь открываете мне дверь? Не потому, что так любите игры? — я продолжаю глумиться над Графом, но обрываю себя. Мне не хочется лишаться кофе — он изумительно вкусный. Так что иду на компромисс. — Глеб исполнил мечту отца и поступил в педагогический университет. Его отец был учителем, но по некоторым причинам ему пришлось отказаться от своего призвания. Так что осенью нашего героя ждет общага и одни девчонки на потоке.

Графу мой ответ не по нраву — морщится, что-то калякает в блокноте. Видно, профессия учителя не вписывается ни в одну из его теорий.

Я все жду вопроса о новом герое моей истории — того, что с разорванным ухом, но Граф молчит. Понял, что я так просто не открываю карты, и решил действовать осторожно?

Граф умен — этого ему не занимать, но я хитра. Ему скучно, а я плету кружева изысканной мести. Преимущество на моей стороне.

— До начала учебы еще осталась неделя, которая сейчас кажется Глебу волнующей и тревожной. Ему невдомек, что на самом деле это последняя беззаботная неделя его в жизни.

Граф едва заметно кивает мне: «Продолжайте».

— Всю неделю после своего дня рождения Глеб просыпался с мыслью, что скоро встретится с Ланой. Еще не открыв глаза, он видел ее счастливое лицо, на которое ветер задувал пряди каштановых волос. Слышал ее хрипловатый, словно спросонья, голос после затяжного поцелуя в губы. Ощущал подушечками пальцев позвонки ее гибкой спины — наверное, нечто подобное чувствует музыкант, влюбленный в свой саксофон. У Глеба и в самом деле получалось извлекать из Ланы музыку, он никогда не слышал ничего прекраснее ее стонов.

До вечера Глеб помогал отцу в автомастерской. Затем несся к обрыву, сигал в реку — кристальная вода, принесенная родниками, обжигала — и мчался к Лане. Добегал быстрее, чем успевали высохнуть волосы. А там, на месте свидания, сгребал Принцессу в объятья, нежно стискивал, обнимал, каждый раз пьянея от запаха ее кожи. Хватал за руку, утаскивал в укромные уголки. И не было в окрестностях тропинок, по которым бы они не ходили, обнимаясь. И не было заброшенных домов, не отмеченных их жаркими поцелуями.

Лана полностью принадлежала ему — и телом, и сердцем, и душой. Она видела всю свою жизнь наперед — рядом с Глебом. И он был рад. Разве возможно встретить кого-то желаннее, красивее, нежнее, чем его Лана? Они совпали, как шестеренки одного механизма, и теперь даже Большой город не сможет их разъединить — Лана перешла на второй курс технологического колледжа, который от педунивера отделяли всего четыре квартала.

Жизнь и учеба в Большом городе, отношения с прекрасной женщиной — все было волнительно и ново, но в то же время спланировано и предсказуемо. Это как пуститься в кругосветное путешествие на огромном корабле, оснащенном всем необходимым, — максимум впечатлений, минимум риска.