Сто и одна ночь - стр. 15
«Не строй из себя мачо, — советовала Ксения, пододвинув свое кресло к нему вплотную. И от этой секретности, интимности разговора, от того, какого рода тайны открывала ему в полутьме едва знакомая женщина — да еще и таким будоражащим шепотом, почти на ухо, — под ложечкой у Глеба будто скребло ногтем. — Легкая неуверенность в себе только поднимет тебя в ее глазах. Ей будет приятно, что ты волнуешься, что для тебя эта близость тоже важна».
Не скрывать своих чувств — так даже проще. Взаимное доверие. Эта Ксения очень умна…
Вот и кварталы деревенских домов. Фонари еще не зажглись, но Глеб знал на этих узких улочках каждый камешек. Летел, словно у него и в самом деле за спиной были крылья. В прыжке перемахнул траншею, хотя кладка — вот она — всего в метре.
«Главное правило гласит: прелюдия долгой не бывает. Дай почувствовать женщине, что она подарок для тебя, и самое сильное твое желание — доставить ей удовольствие».
Да, он этого и хотел: не только брать, но и отдавать, в полной мере.
Дальше — пустырь с котлованами под застройку коттеджей. Хлюпанье луж под ногами, хотя дождя не было неделю. Вязкий песок, строительные блоки, куски арматуры — ничто не могло замедлить бег Глеба. Он выскочил со стройки на улицу, остановился на мгновение — и его окатило волной белого света, словно героя игры, перешедшего на новый уровень — зажглись фонари.
«Первый раз невероятно важен. Научи ее получать удовольствие от близости с тобой еще до того, как она станет женщиной. Желание должно оказаться сильнее страха перед болью», — Ксения сидела на краешке кресла. Она не касалась Глеба, но находилась так близко, что запах ее тела дурманил, притягивал, будоражил и рождал желания, которым еще не было названия.
Не останавливаясь, Глеб перемахнул через забор школы и в жидком свете далекого фонаря едва ли не на ощупь нарвал с клумбы цветов, которые уже закрылись на ночь. Помчался дальше — через заборы, канавы.
Эта женщина совсем не была похожа на его Принцессу — ниже ростом, мягче, округлее. Если Лана напоминала ручей, то Ксения — полноводную реку. В ручье хочется резвиться. В реку — нырнуть с головой.
«Да, прелюдия долгой не бывает, а вот поцелуй… — Ксения машинально коснулась пальцами своих губ, слегка надавила — и сердце Глеба захлебнулось. — Поцелуй затягивать не стоит. Не задерживайся на одном месте, не давай ей сосредоточиться на своих ощущениях. Пусть кажется, что твои губы и руки везде одновременно».
Образы оживали, мелькали кадрами перед глазами и отзывались во всем теле. Они так захватили Глеба, что он едва не пропустил поворот.
«Слушай ее дыхание. Оно учащается, когда женщина испытывает удовольствие, и замедляется, когда ощущения идут на убыль. Тогда исследуй другую часть ее тела…»
Остановился только у кирпичного дома Ланы. Собака, яро залаяв, бросилась к забору, до хрипоты натянула цепь.
— Тихо, Пират! Свои! — строгим шепотом отозвался Глеб.
Свет в спальне Ланы не горел.
Глеб поднял с земли камешек и запустил в окно.
Тишина.
«Не трать время и силы на вопросы: “Тебе нравится, тебе не больно?” Следи за ее дыханием и телом. Они все тебе расскажут».
Еще один камешек.
Глеб сел на скамейку, машинально потрепал цветы. Он готов был еще раз сбегать домой и вернуться — столько внутри скопилось энергии. И все это приходилось держать в себе.