Старый Свет. Книга 3. Атташе - стр. 26
Раздался стук в дверь. Конечно, это был Веста. Вот кто являлся главным героем этого детектива! Он здесь был основным персонажем, а я – или свидетелем, или подозреваемым. В худшем случае – следующей жертвой.
– Сдайте оружие, поручик! – с порога сказал он.
– И не подумаю.
Джон Веста прищурился, подвинул себе кресло и сел напротив меня, с интересом поглядывая на бумаги, которые я держал в левой руке. Правая – в кармане – направляла револьвер ему в живот.
– Вот об этом я и говорю. У вас есть оружие, и вы умеете стрелять прямо из кармана, как некоторые криминальные элементы городских трущоб империи. Вам ничего не стоило пристрелить Гёрлиха.
– И как я мог бы вас убедить, что невиновен? Разве что, предъяви я вам своё оружие, вы не нашли бы там следов пороха, и барабан был бы полон. Да и калибр оказался бы куда больше, чем у той пукалки, которой продырявили бедолагу-тевтона.
– Тевтона? Вы были с ним знакомы? – Он любил такие игры и получал настоящее удовольствие от процесса.
– Виделись в Зурбагане во время фестиваля уличного искусства. Он, кажется, репортёр какой-то протекторатской газеты…
– «Беобахтера», – сказал Веста, выжидающе глядя на меня.
Я и бровью не повёл:
– Что-то правительственное? Я, наверное, отправлял туда свои путевые заметки несколько раз. Впрочем, куда я их только не отправлял.
– А вы литератор?
– Местами. Кончайте игры, Веста. Вы сейчас будете говорить, что я имперский шпион, который убил протекторатского шпиона, намекая на то, что я такой болван, что прикончил его в первый же день, как только увидел? Околесица! Возникни у меня нужда его прикончить, я бы выбросил его за борт дней через пять, и дело с концом. Но зачем мне это делать? Протекторат и Новая империя сейчас соблюдают режим наибольшего благоприятствования и не враждуют открыто, насколько я знаю. А из личных мотивов… Из личных мотивов я, пожалуй, прикончил бы Вильсонов – не люблю марафетчиков. Кстати, о Вильсонах! Давайте размен баш на баш – вы говорите мне, какой калибр у пули, что нашёл Сартано в теле бедного герра Гёрлиха, и, если всё совпадёт, я дам вам наводку на одну интересную шлейку для кобуры скрытого ношения.
Джон Веста откинулся на стуле:
– А вы довольно хороши в этом дерьме для провинциального поручика-пограничника, конечно. Жизнь помотала?
– Помотала. Так какой калибр?
– Ноль сорок четыре.
Есть! У Барбары точно был «Дерринджер» под платьем! Неужели всё так просто? Какой у них мог быть мотив? С другой стороны, наркоманы. Взбрело даме в голову, и пристрелила ненавистного сатрапа и душителя свободы из цитадели мирового зла – Протектората. А папенька потом откупится. Кто там, интересно, папенька? Хватит у него денег для того, чтобы дело не всплыло наверх, и убийство так и осталось апоплексическим ударом? Но это всё домыслы. Разбираться будет Веста. А потому я сказал:
– Если они не совсем идиоты, то объявят о пропаже «Дерринджера» сегодня или завтра. А если совсем, то вы можете найти его на правом бедре у некоей взбалмошной особы из соседней каюты. Это в принципе опасно – оставлять огнестрельное оружие в руках у людей, которые бо́льшую часть жизни проводят под воздействием дурманящих веществ.
Глаза сыщика округлились, он хотел сказать что-то, но его прервал громкий женский крик с другого конца коридора. Веста вскочил с кресла, рявкнул: