Старый Свет. Книга 3. Атташе - стр. 25
Кроме Роше и Изабеллы Ли.
Мне не удавалось собраться с мыслями: слишком быстро размеренный корабельный быт сменился какофонией событий. Появление Гёрлиха, общение с Изабеллой, местной звездой, нападение анархистов, смерть Гёрлиха – сразу множество событий. Следовало взять паузу, всё обдумать и приготовиться к неприятностям.
Я не строил иллюзий по поводу своих детективных способностей. Расследовать сразу четыре преступления – это слишком. А вот одно из них вполне было мне по силам, тем более, я в нём тоже сыграл свою роль, пусть и невольно.
Она подошла ко мне именно в тот день, когда на борту появился Гёрлих. Использовала меня, чтобы проникнуть именно в нашу секцию ресторана. Когда выключился свет, рядом со мной её уже не было. Да и рассказы про трущобы Ассинибойна звучали очень правдоподобно, с ненавистью к богачам из картельной элиты. И слова про гадюшник в первом классе… Изабелла Ли – женщина современная, явная эмансипе и сторонница борьбы за права женщин, наверняка имела отношение к тем анархистам, которые разбили мне физиономию на лестничной площадке. Потому что таких совпадений просто не бывает! А анархисты – большие любители самодельных взрывных устройств, приходилось сталкиваться.
В эту теорию укладывался и внезапно погасший свет – товарищи из ячейки отрубили его, дав шанс сообщнице совершить теракт.
У меня было два варианта подтвердить или опровергнуть гипотезу: найти или певицу, или тех трёх типов из команды. Я оставил отметины, кажется, на каждом из них, так что шансы были, пусть и призрачные. Чёрта с два мне позволят шататься по кораблю и заглядывать в рожу каждому встречному-поперечному члену экипажа.
Переодевшись в цивильную сорочку и брюки, уложил форму и разбросанные по каюте вещи обратно в саквояж, документы и фото снова запихнул на своё место, в тайник у боковой стенки. В один карман брюк сунул складной нож, во второй – заряженный револьвер.
За стеной слышался громкий истеричный голос Барбары и напористый тон Весты – он вёл расследование. Скоро этот усатый красавчик доберётся и до меня, будет допрашивать. Точнее – опрашивать.
При всём своём грозном виде провести настоящий обыск или допросить с пристрастием он просто не имел права. Этим могут заниматься только официальные государственные законники. Даже в таком либертарианском раю, как Сипанга. Веста может пучить глаза и надувать щёки, но максимум, на что у него есть полномочия, – это запереть нас в каютах. И то нам выплатят компенсацию. Мы ведь имели билеты первого класса и оплатили все удобства. Желали бы сидеть в четырёх стенах – купили бы места в трюме.
Я неплохо проводил время на диване, попивая содовую и разглядывая бумажную версию моей основной легенды – пачку бумаг с именами, фамилиями и возможными местами обитания эмигрантов, которых стоило попытаться вернуть на родину. Гусев с Лосем и Пьянков-Питкевич с Манцевым тоже были здесь – размытые фото и несколько абзацев о каждом среди ещё пяти десятков таких же обиженных на республику или старую империю непризнанных гениев. Цорн, Сальватор, Доуэль, Вагнер, Моро и другие, чьи открытия граничили с магией и могли вывернуть мир наизнанку, все они в своё время отметились на Сипанге, и наверняка по их следу шли ребята куда серьёзнее меня. Моей же целью был серафит, ультралиддит и дурацкие трубочки с газом. Ни больше, ни меньше. Пообщаться со всеми этими фанатиками от науки было бы чертовски любопытно, так что я отчасти жалел, что на самом деле не являюсь имперским агентом-вербовщиком. Ну что такое серафит, в конце концов, по сравнению с возможностью вживлять людям органы диких животных и рыб, даруя таинственные и страшные возможности? Что может быть увлекательнее, чем выяснять, вправду ли эти эксперименты были удачными или гора снова родила мышь, а современная наука – очередного шарлатана?