Становясь легендой - стр. 72
Есень еще не догадался, в чем дело, но его безотказный инстинкт бывалого путешественника сработал без промедлений. Схватив мандолину, стоящую у стены, он огрел ею незнакомца, что было сил. Будь верная подруга музыканта деревянной, непременно разлетелась бы в щепки от такого удара, но она была наполовину из металла и уже не раз становилась грозным оружием в руках барда.
Огни сразу потухли, раздался сдавленный вскрик, и неизвестный повалился на пол.
Некоторое время Есень стоял над своей жертвой, соображая, что такое сейчас произошло. Потом он поставил мандолину к стене и бросился к лежащему на полу телу.
– Боги, только бы я его не убил!… Только бы не убил!… – бормотал бард, лихорадочно распутывая бесчисленные шарфы.
Наконец, последний шарф открыл голову незнакомца.
Тусклый свет только занимающегося утра едва проникал в комнату, но и его было достаточно, чтобы Есень с первого взгляда узнал ланка.
До сих пор музыкант почти не видел их, только издалека. Все люди-змеи куда-то попрятались после того, как верховный бог ополчился на них.
У этого вместо кожи была бархатистая светло-зеленая чешуя, как у ящерицы, а серые жесткие волосы он заплел в тугие мелкие косицы. В остальном перед Есенем лежал обыкновенный человек.
– Э, приятель, очнись! – проговорил бард, легонько ударяя лежащего по щекам. – Приятель!…
Но ланк не двигался.
Есень тихонько завыл от страха и поднялся. Он не знал, что нужно делать в таких случаях. Однако он точно знал, кто мог это знать.
Акива только-только уснул у себя в комнате после тяжелой ночи и был злее бешеной фурии, когда Есень его поднял. Однако услышав, в чем дело, леннай попридержал ругательства и поспешил в коморку барда.
Ланк все еще лежал на полу.
Опустившись к нему, леннай проверил пульс и вздохнул с облегчением.
– Жив, – сказал он, нахмурившись. – Но лучше бы помер, оказал бы нам всем большую услугу!
– Кто он такой? – спросил бард, садясь на свою кровать. Ланк жив – какое счастье… Боги, никогда бы Есень не подумал, что будет так рад живой змее у себя в комнате!
От пережитого волнения у музыканта коленки подгибались, однако в голове малость прояснилось.
Акива уселся на пол и устало протер глаза.
– Скрывающийся от церкви ланк, – ответил он. – Если он тут останется, если его тут найдут…
– И что мы с ним будем делать? – поинтересовался бард спустя некоторое время.
Лицо Акивы приняла странное выражение, одно из тех, которые лица людей изобразить не могли. В какой-то мент барду показалось, что леннай велит ему отнести бессознательного ланка в канаву поглубже, да подальше от «Выдры».
– На чердак. Пусть там сидит, нелюдь проклятый. Помоги мне отнести его туда.
Есень оторопело кивнул.
Несмотря на то, что выглядел бард, как румяный пончик, силы в нем было не меньше, чем в любом крепком деревенском парне. Он легко поднял тощее тело на руки и послушно потопал следом за Акивой.
Пока все обитатели «Мокрой Выдры» спали, они устроили змея на чердаке, соорудив тому постель из его собственных шарфов. Акива оставил там еды, воды и пустое ведро, а потом запер чердак снизу.
– Ну вот и все, – вздохнул Есень, когда они с леннайем спустились на первый этаж.
– Хоть слово кому скажешь… – проговорил Акива, опасно сверкнув янтарными глазами.
– Скидочку сделаешь? – спросил Есень, робко улыбнувшись.