Спор на сердце Анны - стр. 13

Мой черед смеяться.

— Умоляю, Уайетт, ты считаешь меня совсем уж круглой дурой? Любой придворный, особенно такой как ты, переедет подругу детства на бешеной лошади, если это принесет ему выгоду.

— Ладно, ты права, — он наклоняется и понижает голос. — Ты просто бросила мне вызов, и я не могу пройти мимо.

Я хмурюсь.

— Что за вызов?

— Ты сказала, что не подпустишь меня к своей постели. Но я тоже бросаю тебе вызов, Анна Болейн! Я помогу тебе добиться успеха, и когда я это сделаю, ты будешь умолять меня остаться.

Что он несет?

Мне требуется пара секунд, чтобы отойти от шока. Затем я смеюсь ему в лицо. Кажется, самооценка этого поэта цветет пышнее розовых кустов.

— А ставку ты сделать не хочешь? — уточняю я, просмеявшись.

Проблеск тревоги пробегает по его лицу — очень быстро, как тень на солнце.

— Я никогда не отказываюсь от пари.

— А если ты проиграешь — а ты, несомненно, проиграешь, — то что тогда?

— Если я выиграю, моя дорогая, мы доведем дело до конца. Ты будешь блистать при дворе, а я… хм, — он ухмыляется. — Я укреплю свою развратную репутацию.

Мы стоим неподвижно и изучаем друг друга. Улыбка исчезла с его лица, поток шуток иссяк. Я понимаю, что он говорит серьезно, и почему-то во мне сжимается страх.

— Моя девственность пережила французский двор, Томас Уайетт. Уверяю, тебя она точно переживет.

Его глаза округляются, и он даже не пытается скрыть удивление. В чем дело? До меня медленно доходит... Я только что призналась в своей невинности.

Кое-что неожиданное для французской фрейлины, правда? Или для сестры Мэри Болейн.

— Ты проиграешь, — повторяю я, чтобы скрыть смущение.

Он улыбается.

— Если я проиграю, то не буду тебя беспокоить. Мы станцуем наш эффектный куртуазный танец, но если во время него в тебе не разожжется огонь, я оставлю тебя наедине с придворной элитой. А сам отправлюсь оплакивать завоевание, которое не удалось.

Он произносит всё это так просто, что я больше не чувствую злости. Наоборот, мне хочется поддразнить его. По-дружески. Мне так не хватает друга, хотя бы и такого, как он.

— Как-то маловато я получу, если ты проиграешь, — я упираю руки в боки. — Хотелось бы что-то существеннее, чем твоё отсутствие в моей жизни.

Он смеется и кладет руку на сердце.

— Хорошо! Тогда я дополню исчезновение стихом о тебе, который станет шедевром на все времена. И навсегда останусь твоим покорным слугой.

Он отступает на шаг и с размахом кланяется. Черт, а он и правда умеет очаровывать. Но нельзя позволить его обаянию затуманить рассудок.

— И какую ты предлагаешь стратегию? — спрашиваю я. — В моем продвижении, я имею в виду.

— Проще простого! Смотри — я за тобой ухаживаю, а ты это поощряешь.

Я приподнимаю бровь.

— И-и-и…?

— И всё.

Я фыркаю.

— Не понимаю, что мне это даст.

— Внимание всех самых важных мужчин при дворе, конечно же.

— Вроде Норриса? Нет уж, спасибо.

— Зря ты так, — он качает головой. — Норрис любимчик короля, я бы не пренебрегал его вниманием.

Он наклоняется ко мне и шепчет:

— Кажется, моя помощь нужна тебе сильнее, чем ты думаешь. Для того, чтобы понять, кто есть кто.

Я чувствую его дыхание на своем виске, и, чтобы не покраснеть, легонько шлепаю его по руке.

— Что ж, — говорю я. — Спасибо за предложение и такой увлекательный разговор.

— Скрепим сделку поцелуем?

Я замахиваюсь, а он хохочет.