Спасти или уничтожить - стр. 11

Правда, Миронов да и все остальные понимали, что живут и действуют они вслепую, как котята. И, как только немец главные дела сделает, так и на них навалится. И надо бы хоть какую помощь получить. Рацию бы, лекарства, бинты, а еще важнее оружие и взрывчатку, да как связаться, как сообщить, что сражаются тут с немцами простые люди!

Тревожное состояние длилось довольно долго, до тех пор пока в конце августа Евген Щербича, стоявший в дозоре, позвал его «трохи прогуляться».

Миронов возмутился: как посмел пост оставить, но Евген ухватил его за рукав и волок дальше.

Только отведя шагов на пятнадцать, сказал негромко:

– Так, Андрей там это… охраняет…

– Почему один? – спросил Миронов, и Щербич удивленно ответил:

– Так, не в отряд же их вести? Мало ли? Если, к слову сказать, шпионы, так, мы их тут прямо и того…

Все выяснилось, когда подошли к посту. Там в самом деле под прицелом дробовика, с которым стоял на посту напарник Щербича, сидели и мирно переговаривались трое. Один из них все тот же товарищ Голубев Матвей Матвеевич, двух других видел на разных совещаниях.

Голубев представился: представитель руководства партизанского движения, товарищи со мной. Для координации. Задачи стоят большие, разрозненными силами не решить, надо объединяться.

– О тебе мы, товарищ Миронов, слышали, – перешел Голубев к важному. – В Беловежской-то Пуще, кроме твоего отряда, и нет никого более, так что, сам понимаешь. Хотя, честно тебе скажу, до сего момента сомневался. По фамилии-то, конечно, ты один, а по сути, думаю, не может такого быть! Ты же учитель, а не офицер, в армии-то не служил, поди?

Миронову почему-то такая откровенность не понравилась, не содействовала она, не соответствовала обстановке.

Раньше промолчал бы, а теперь перебил:

– Точно, учитель. Так что, ты, товарищ Голубев, мне оценки не ставь, не нужно. Ты нам медикаменты дай, оружие, а главное – рацию.

Голубев удивленно смотрел на Миронова, спросил недоверчиво:

– Ты чего тут командуешь, Миронов?

Но Миронов и ухом не повел:

– Я тут командую потому, что меня народ поставил и слушает, а тебя мы давно не видели и знать не знаем, кто ты такой.

И говорил Миронов спокойно, без крика, будто рассуждая вслух, как делал это на уроке, помогая ученику решить трудную задачку.

Голубев не унимался:

– Ты тут из себя начальника не строй! Тоже мне – кочка на ровном месте! Тебе приказ дан, и ты его выполняй, ясно?

Миронову спор надоел:

– Ты, Голубев, зачем пришел? Мы с немцем боремся. Боремся, как умеем. А ты чего хочешь? Чтобы мы это прекратили? Это так ты товарища Сталина понял, а?

Голубев вскочил, кровь стремительно отлила от его лица, вмиг изменившегося до нездоровой желтизны.

Миронов как ни в чем не бывало продолжил:

– Нам тут листовка попалась с его речью, так что мы трохи грамотные и линию партии понимаем в меру своего разумения.

Голубев все так же, молча, повернулся к тем, кто пришел вместе с ним, до этой поры не проронившим ни слова. Наверное, ожидал поддержки, но не получил ее, хотя после короткой паузы один из сопровождавших все-таки поинтересовался:

– Значит, тебя, товарищ Миронов, приказ Москвы не касается, и выполнять его ты не намерен?

И говорил, будто не задает вопрос, а просто отмечает факт.

Миронов неспешно закончил свертывать цигарку, закурил, пыхнул пару раз, потом заговорил: