Совсем не тихий омут - стр. 6
– Извините ради бога, если побеспокоил… Я вот только вчера… Никого здесь не знаю… Обычно с друзьями езжу… Погода – сами видите какая… Вот решил…
Мужчина не дал ему закончить фразу. Повернул красивую седую голову, изобразил что-то вроде улыбки на морщинистом лице, похожем на венецианскую маску, и протянул руку, на удивление сильную для его возраста и печального образа. Пожал руку журналиста и потом резко убрал свою, отвернулся, прикрыл свои тёмные глаза и снова уткнулся в журнал. Даже имени своего не назвал. Странный тип. Пришлось вернуться на свой диван, слишком вместительный для одного. Больше в гостиной делать было нечего, и Дмитрий с глупым видом, невольно или для юмора, двинулся в сторону лестницы на цыпочках. Но уже на первой ступеньке передумал подниматься к себе в номер и, наоборот, повернул на ресепшн. За стойкой портье царило безлюдье, персонал улетучился, видимо, по причине плохой погоды явно не ожидал массового заезда и даже появления случайных клиентов. А поскольку журналиста одолевала скука и разбирало любопытство, он перегнулся через барьер стойки и, увидев список постояльцев, впился в него глазами.
На втором этаже заняты были только четыре номера – в 102 обитала некая Аглая Политова, музыковед, и он задней памятью сразу вспомнил её популярную телепередачу «Музыка души». В 103 значился Аркадий Богун, предприниматель, в 105 – он сам, Дмитрий Коренев, журналист, в 107 – Глеб А. Веригин, финансист. Напротив номеров 106, 108 и 110 стояла надпись: забронировано для г-на Бушманова В.А., вице-президента страховой компании «Стрейт». Надпись «забронировано» стояла и против люкса 111, но без указания имени, с пометкой VIP. Рядом со списком лежала неаккуратная стопка фотокопий кредитных карт и паспортов. Самый верхний был на имя финансиста Веригина, то есть давешнего молчаливого господина с тёмно-серыми глазами и сильными руками. Пробегая данные паспортов, Дмитрий сам подивился своей неожиданной способности фотографически запоминать имена и даты рождения постояльцев. Прямо разведчик Белов, в исполнении Любшина, из фильма «Щит и Меч», любимого родителями Дмитрия.
Паспорт Атлета в майке отсутствовал в стопке, выходит, он не проживал в этом отеле. Соврал, значит. Ни по возрасту, ни по виду на коммерсанта, тем более на ВИП он не тянул. Некоторые имена что-то смутно Кореневу напоминали, но при всех почерпнутых из жёлтой прессы познаниях о «тонкостях» культурной и гламурной жизни столицы на память ничего путного не пришло.
– Простите, пожалуйста, могу ли я получить справочку…
Коренев обернулся на голос и отпрянул от стойки, старясь не показывать ни удивления, ни испуга. Худощавый молодой человек, лет 25-ти, стаскивал изрядно промокший плащ и робко улыбался. Чуть выше среднего роста, с романтической гривой густых вьющихся чёрных волос, обрамлявших правильные изящные черты, способные затуманить взор чувствительных барышень, он смотрелся возвышенным и ранимым юношей позапрошлого века. Но взгляд не выдавал в нём сердцееда, а был скорее застенчивым, нерешительным и даже печальным. «На Вертера не похож, больше похож на Пьеро из „Золотого ключика“», – подумал журналист.
– Был бы рад услужить вам, сударь, – игриво откликнулся он, – но, боюсь, смогу дать вам не все справки…