Совсем не тихий омут - стр. 21

Оранжевая – принцессы Анны. Белая – небожительницы Аглаи. Красная – Лёвы Ружева, Атлета, Атланта (или даже Антея). Вторая голубая – шустрого Профессора географии и большого эрудита. Чёрная – шоумена Антона Неринга, похожего на Модильяни. Зелёная – юрисконсульта Бориса Рубицкого, долговязого Жердяка. Полосатая – Валерия Локотова, беззащитного Пьеро. Как будто все заранее сговорились носить разные шапочки. Из них можно было составить флаги любого государства в мире. У самого Коренева, как и у Антона Неринга, шапочка была тоже чёрного цвета. Легко спутать.

Журналист смотрел, как семь разноцветных шапочек сначала образовали круг, затем одна из них – оранжевая (это понятно) – переместилась в центр круга, а белая стала потихоньку отдаляться. Сперва их движения казались синхронными, но потом слаженность нарушилась. Кольцо вокруг оранжевой шапочки стало сужаться, и вся фигура предстала цветком с пятью лепестками. А белая точка продолжала удаляться и почти исчезла из виду. Её уже с трудом можно было разглядеть среди пенистых волн. Ища глазами в отдалении белую и голубую шапочки, Дмитрий испытал какое-то неприятное чувство тревоги. Ясно, что теледива, не попав в центр круга, сочла это оскорблением и гордо удалилась. Представив её властной, волевой, самолюбивой, ревнивой гордячкой, требовательной в любви, журналист счёл её реакцию вполне естественной. Рядом с любой другой женщиной царственная Аглая, бесспорно, оставалась бы на возвышении и вне всякой конкуренции, но на фоне юной златокудрой красавицы… Только юность была способна потеснить богиню на пьедестале… Досадно, что их пути пересеклись…

Не хватало здесь ещё только женской ревности и конкуренции… Запахло жареным.

Голубая шапочка Веригина уже едва виднелась среди волн. Чтобы рассмотреть её, журналисту пришлось реально напрячь зрение. «Смело для пятидесятилетнего… да и опасно», – мелькнуло у него в голове. Голубая точка продолжала растворяться в изумрудной зыби, как вдруг рядом возникла белая. «Встретились две отважные шапочки… или просто показалось… может, просто солнечный отблеск?» Коренев даже протёр глаза на всякий случай и решил укрыться в тени от слепящего солнца. Опираясь на палку, он доковылял до полотняного навеса и уселся на гальку, досадуя, что авария с ним произошла в такой неподходящий момент. Но налетевший ветерок приятно обдувал пылающее лицо, а из-под навеса было удобнее наблюдать за происходящим в море и можно было снова сосредоточиться на игре шапочек. Оранжевая, например, как раз выбиралась на сушу вместе с остальными «лепестками». Её владелица приветливо помахала журналисту рукой, сочувственно сложив губки. И сразу крикнула: «Папочка! Можно мне ещё немного побезобразничать?» На что немедленно отозвалась седая голова Бушманова, приподнявшаяся над галькой. Кивнув в знак согласия, голова снова опустилась. Вице-президент компании, видимо, был не прочь позагорать.

Следующим был Профессор, вышедший из моря, чтобы проведать раненого бойца. Лицо его светилось радостью, не очень понятной в данной ситуации. Он потрепал журналиста по вихрам, похлопал по плечу в знак ободрения, присел рядом, закурил маленькую сигарку и сочувственно стал рассматривать опухшую щиколотку, по-отечески советуя, как быстрее её вылечить. Не докурив, он присоединился к остальным, вызвав у калеки лёгкое раздражение и ревность: «Куда ещё этому старикашке соваться в молодую компанию?» Обидно быть зрителем… Вздохнув, Коренев вернулся к мыслям о двух соблазнительных женщинах и продолжил наблюдение, старясь запомнить всё происходящее, чтобы записать вечером в дневник. От мысли, что он забросил поручение редакции и вместо поисков «звёзд» в отелях и ресторанах застрял на пляже, он почувствовал укол совести, но не очень сильный. Азарт охоты взял верх.