Совсем не тихий омут - стр. 23
Аглая на секунду запнулась и продолжила:
– Мне понравился ваш… твой вчерашний разговор с моим спутником, спонсором… Аркадием. Он, похоже, не понял твоих подначек… Браво… Мне понравилось… Люблю умных ребят… не терплю позёров, пижонов и задавак. Деньги и мышцы – это ещё не всё, что привлекает женщин…
От этих слов у Коренева аж «в зобу дыханье спёрло». Комплимента «своему уму» от такой потрясающей женщины он никак не ждал. Он снова почти забыл про ногу и, наверное, даже покраснел. Но внезапно большая длинная тень пролегла между собеседниками, явно намереваясь помешать наметившемуся между ними сближению душ и тел.
– Уже почти три часа… – раздался скрипучий голос Спонсора. – Боюсь, что твоему визави пора идти… лечить ногу. Вывиху нужен покой. Вот уж совсем некстати эта травма…
Приём, конечно, выглядел подловато. Что ж, у каждого свои методы борьбы. Аглая хотела посмотреть Кореневу в глаза, хотя тот уныло уставился в песок, по всей видимости, претерпевая резкое многократное усиление боли. Но красавице всё же удалось поймать взгляд журналиста – и его испугал холод, внезапно мелькнувший в её бездонных очах. Ничего не сказав, она резко вскочила на ноги, опёршись на руку своего телохранителя, и они быстро скрылись за выгоревшими на солнце кустами в конце пляжа. Журналисту оставалось только разочарованно вздохнуть: прекрасное, но мимолётное виденье исчезло, зародившиеся надежды рассыпались, нога заныла с удвоенной силой.
Между тем международное соревнование по прыжкам в воду закончилось – и начался районный чемпионат по плаванию вдоль берега. Участников по-прежнему можно было легко различить по шапочкам. Наблюдение за состязанием принесло Кореневу новое разочарование. Зелёная шапочка юрисконсульта, всю дистанцию шедшая четвёртой, вдруг вырвалась вперёд и пришла к финишу второй, после красной шапочки Атлета. Тем временем неподалёку от раненого, прямо на гальке, возник Виктор Бушманов, папа юной ныряльщицы, и Дмитрий смог получше рассмотреть его внешность. Даже не седые, а неправдоподобно белые, как у альбиноса, и очень густые волосы. Пляжный наряд его тоже выглядел чудаковато – подчёркнуто фирменный, мол, вот какие мы крутые, что было даже немного нелепо: кого сейчас удивишь шмотками. Тем более что из рукавчиков футболки со знаком Polo почти до колен смешно свисали слишком длинные руки с непропорционально широкими ладонями. Трудно сказать, что происходило в этот момент в воде, но эти ладони сложились в рупор – и прозвучал зычный голос:
– Анюта… Анна… Выходи…
Послушная доченька сразу вышла из моря, но направилась не к папаше, а к навесу, под которым сидел хромоногий журналист, присела рядом, вызвав у него приятное томление, улыбнулась и осторожно потрогала опухшую щиколотку.
– Желаю тебе поскорее встать в строй, Дима, – тихо, заговорщицки произнесла она с нежной улыбкой. – Обещай, что быстро поправишься.
Кореневу оставалось только зажмуриться от неожиданно нахлынувшего на него женского внимания, сострадания и расположения. Он хотел задержать прикосновение руки очередной доброй феи, то есть Нимфы, и протянул ей свою, как бы прося помочь подняться. И руку помощи он получил, причём его подняли с такой силой, какую едва ли можно было предположить в таком хрупком и изящном существе.