Совсем не тихий омут - стр. 16
Чтобы проверить подозрения, Коренев заказал пару бутылок «Шато Мухрани», чем осчастливил официанта. При виде элитного вина молодая троица напряглась. Но журналист снял напряжение, объявив, что всех угощает и предлагает выпить за знакомство и приятное общение. Тогда Профессор тоже пошептался с официантом – и через пару минут директор Зураб самолично явился с бутылкой коллекционного грузинского коньяка, которую он церемонно водрузил на стол. В этом месте уже напрягся Спонсор и тоже зашептался с официантом, после чего на столе появился французский ликёр «Гран Марнье».
– Для дам-с, – с поклоном объявил предприниматель, глядя на телеведущую.
«Не упиться бы», промелькнуло в голове у Коренева.
Обилие спиртного окончательно развязало всем языки. При этом все рассказчики мужского пола, как один, интересничали, явно отыгрывали на Аглаю, у которой рдели щёки от коньяка и ликёра. Антон Неринг сообщил, например, что артистом он стал вопреки воле родителей, те хотели видеть его врачом. Но он понял, что медицина – не его призвание, упёрся и поступил сначала в Строгановку, чтобы учиться на художника. Родители не на шутку рассердились, поэтому он покинул отчий дом в Киеве, уехал в Москву и поселился там с друзьями в студии у одного «великого» архитектора по соседству с театральным училищем им. Щепкина на Арбате. На нём и подрабатывал рисунками для туристов, а потом вдруг решил подать документы в Щепку – и был принят. А когда закончил, распределения не предложили, начинал в каком-то экспериментальном театре на проспекте Вернадского, жил у друзей, где придётся, но пить, как все артисты, не начал, да и денег на выпивку не было. Жизнь богемы его не очень устраивала, пробиваться было трудно, кочевал из театра в театр, а потом придумал свою оригинальную программу, подписал контракт с каким-то шальным импресарио и вытянул лотерейный билетик – объездил всю России, нарубил капусты и теперь вроде всё получилось: «его заметили».
Но надо много работать, придумывать, завоёвывать новые позиции. В пылу разговора Неринг признался, что, выбрав театр по зову души, он рад, что стал артистом, а не художником.
Атлет поведал о трудностях сочетания учёбы в финансовом вузе и спорта, сказал, что не решил ещё с выбором профессии, наверное, финансы надёжнее, но скучное дело – зарабатывать, считать и снова считать. Смекнув в какой-то момент, что на фоне сочных историй географа и шоумена его повествование выглядит не очень ярко, сник и умолк, притворившись, что перебрал спиртного.
Безразличный к выпивке и до этого молчаливый Валерий тоже не очень внятно попытался рассказать о своём счастливом детстве в доме богатой тёти (родители работали за границей, в торгпредствах) и о развесёлой студенческой жизни в промучилище, где он учился на компьютерщика, а потом в институте, где учился на экономиста, а стал страховщиком. «Прозаично, но зато надёжный хлеб, все в наше время что-то страхуют», – объяснил он. Правда, его рассказ звучал не очень убедительно, было похоже, что и весёлые страницы своей жизни он придумал, чтобы произвести впечатление. Во всяком случае его слегка монотонный голос и печальное лицо Пьеро контрастировали с содержанием рассказа, а глаза продолжали коситься в сторону входа в отель.
Приподнято ровно держался только Профессор. Несколько раз он махал рукой, приглашая за мужской стол «представителей элиты», как между собой они определили Аглаю и её спутника, сидевших в другом конце гостиной и, казалось, удручённых этим обстоятельством. В конце концов он поднялся, чтобы подойти к «звёздной» паре, но наткнулся на финансиста. Тот как из-под земли вырос. С минуту они витиевато извинялись друг перед другом, и Профессор пригласил Веригина за свой стол. Глеб Аристархович поиграл губами, как бы размышляя, но приглашение не принял и проследовал к выходу.