Совсем не тихий омут - стр. 18
– Тогда увидимся в ресторане, – бросил Коренев и поспешил в холл, чтобы застать ночного дежурного на ресепшне, ждущего смену.
Мобилизовав всю свою вежливость и дружелюбие, он через десять минут непринуждённого разговора узнал о передвижениях остальных постояльцев. Географ Магута просил не беспокоить его до полудня, господин Веригин спускался очень рано, в половине седьмого, и, кажется, ходил к морю или сидел на террасе, очаровательная телеведущая спустилась в семь, примерно за десять минут до господина Богуна, который предприниматель.
Вернувшись в гостиную, Дмитрий уже не застал там шоумена, но барменша сказала, что тот, кажется, поднялся на второй этаж. В холле тоже никого не оказалось, кроме девушки за стойкой ресепшна, которая показала пальчиком на выход. Выйдя из крутящейся двери наружу под яркое солнце, Коренев нашёл Антона на террасе и поделился с ним добытой информацией. Тот сидел с понурым видом, никак на сообщение не отреагировал и стал рассказывать, что вчерашнее гулянье затянулось, благодаря новой бутылке коньяка, на сей раз французского, и продолжалось почти до рассвета, а Профессор, «в знак уважения» к своим собутыльникам, «разрешил» им за неё заплатить. Представив себе стоимость бутылки коллекционного «Мартеля», Коренев поёжился и порадовался, что покинул «празднество» раньше.
– Не осталось ни гроша в кармане, – пожаловался Антон. – Ну и жучила этот географ, ловко нас выставил, просто-таки кинул молодёжь… плакали наши денежки…
До журналиста только сейчас дошло, почему трое ребят поселились по соседству, в скромном пансионате, а не в элитном отеле, и сложили свои ресурсы. Небось приехали гулять на последние.
– Сочувствую, – неуверенно сказал он в утешение.
– Сами виноваты, с кем соревноваться собрались, – мрачно отреагировал Неринг. – Кроме того, Профессор кривлялся, как клоун, пытался петь и ржал, глядя, как мы через силу допиваем первую бутылку коньяка. До второй так и не дошли, а заплатить пришлось. И она осталась у чёртова географа. Короче, наклюкались, как хрюны, и остались без копейки. А толку… – Артист заставил себя улыбнуться.
Коренев тоже едва сдерживал улыбку. Для него все пьянки должны были заканчиваться именно так – глупо.
Он подавил улыбку, только когда услышал, что в итоге все трое решили сократить срок своего «здорового отдыха на море»: бюджет не позволяет продолжать. В этот момент в гостиной появились и два остальных неудачных гуляки. Но, в отличие от артиста, Атлет и Пьеро (прозвища им явно подходили) были настроены куда бодрее. Они даже посмеялись за компанию вместе с журналистом и стали обсуждать планы на текущий день. Самым правильным было воспользоваться солнечной погодой и пойти на пляж, а не распускать нюни. На том и порешили. А Лев сказал, что покажет замечательное, мало кому известное место для заплыва – укромный заливчик под названием Ближняя лагуна. Все приняли это здравое предложение на ура, кроме Валерия.
Тот вдруг напрягся, как струна, и перенёс взгляд на парадную дверь отеля, у которой бесшумно остановился шикарный лексус. Навстречу машине из дверей выскочил портье, который уже через минуту вытаскивал из багажника и грузил на тележку две тяжёлых и элегантных дорожных сумки. За ним, не торопясь, из правой дверцы вылез солидный мужчина, не старый, но с безукоризненной сединой на висках, одетый с иголочки, несмотря на жару, а с левой стороны машины появился тощий и высокий молодой человек в очках, обвешанный сумками меньшего размера на руках и на плечах. Оба проследовали внутрь здания, даже не повернув головы на террасу с тремя бравыми молодцами. Замыкала кортеж смазливая девица в узком и коротком сарафанчике и изящных сандалиях. Её по-детски свежее личико сияло нежностью и жизнелюбием, а глаза излучали детскую наивность и невинность, хотя, судя по формам, ей было около 20. Да и наряд на ней был самой высокой марки для несовершеннолетней, но девушка этим вовсе не кичилась, держалась естественно и двигалась легко, как по воздуху, позволяя подробно рассмотреть и оценить её упругое ладное молодое тело. Прямо героиня песни Лепса «Ведь ты ж так красива в свои восемнадцать…» Хотелось сразу поднять руки и сдаться. Было отчего открыть рот. Все трое замерли от изумления.