Совдетство. Книга о светлом прошлом - стр. 9
– Да покупайте что хотите! – кричит в бешенстве отец: телевизор наконец включился, но вместо изображения на экране пляшут трескучие полосы.
– Предлагала же мастера вызвать!
– Вызывайте кого хотите!
Через неделю появляется мастер с чемоданчиком, заглядывает внутрь телевизора и приходит в ужас, даже заикается:
– К-кошмар! К-кто сюда лазил?
Отец с матерью переглядываются и скорбно смотрят на меня. Я вздыхаю и опускаю голову, как бывший завхоз нашего общежития Жуков, укравший бидон половой краски. Приходится брать вину на себя: мне срочно нужен ниппель для велосипеда, а это – двадцать копеек.
– Детям соваться в телевизор категорически нельзя. Может убить! – строго предупреждает мастер.
– А взрослым можно? – с усмешкой спрашивает Лида, косясь на мужа.
– Взрослым тоже нельзя. Только специалистам.
– Я почему-то так и думала…
Тимофеич, хмурясь, рассматривает голубей, целующихся на карнизе. Он терпеть не может, когда его «прорабатывают».
Понимая, что за письменный стол еще придется побороться, как за урожай и досрочную пятилетку, я замыслил взять в союзники бабушку Аню. Маман боится ее до смерти. Узнав как-то, что меня выпустили на улицу без шарфа, бабушка кричала: «Баз кашне? Ужас! За такую халатность надо лишать родительских прав!» С ней никто никогда не спорит. Себе дороже. «На то и свекровь – чтобы пить кровь!» – говаривает дядя Юра. Я уже прикидывал, как пожалуюсь бабушке на угрожающие признаки искривления позвоночника, репетировал перед зеркалом легкую кособокость, получалось убедительно. Конечно, никого никаких прав лишать не надо, а вот письменный стол ребенку справить необходимо. Но, похоже, предки решили отложить эту важнейшую покупку до 1980 года, когда построят коммунизм и наступит бесплатное изобилие: приходи в магазин – бери, что хочешь, задаром. Я даже почти смирился с жизнью без письменного стола, успокаивая себя тем, что Алеше Пешкову в красильне деда Каширина было еще тяжелее. И тут случилось чудо!
Я сидел в детском зале библиотеки имени Пушкина и, забыв обо всем, читал продолжение «Волшебника Изумрудного города» – «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». На руки эту книгу не выдают, так как встречаются еще отдельные несознательные дети, которые норовят вырвать себе на память страничку-другую с цветными картинками. Безобразие!
В библиотеке я бываю часто, у нас в доме из книг есть только здоровенный том о «Вкусной и здоровой пище», «“Муму” и другие рассказы» да еще старый отцовский учебник по электричеству. Оказывается, если обуть галоши, можно браться голой рукой хоть за высоковольтные провода без всяких последствий. Но Тимофеич – смелый человек, он без страха чинит выключатели и меняет пробки с «жучками», стоя на табурете в войлочных тапках, а если сыплются искры, только отдергивает руки, вскрикивая в сердцах всегда одно и то же: «Твою ж мать!» Как-то на уроке русского языка Ольга Владимировна велела нам придумать и записать в тетради пять предложений с восклицательным знаком. Среди прочих я употребил и это сердечное отцово выражение, поставив сразу три восклицательных знака, как в «Трех мушкетерах»:
– Ах, пощадите, я так молода!!!
И получил почему-то тройку с минусом.
Из библиотеки меня обещала забрать по пути с семинара маман. В детстве я был уверен, что семинар называется так, потому что люди там грызут семечки, как наши пенсионерки в скверике. Вообще-то я давно хожу всюду один без взрослых: и в школу, и в библиотеку, и в кружки. На фехтование я вообще трясся на трамвае аж в Сокольники, но продолжалось это недолго, так как тренер объяснил, что рапиры в руки нам выдадут в лучшем случае через полгода. А ведь смысл спорта в том и заключается, чтобы из твоей сумки с надписью «Спартак» торчал гибкий клинок, обмотанный для безопасности тряпочкой, и все пассажиры, включая девочек, со значением переглядывались: вот он, живой фехтовальщик, едет на тренировку как самый обыкновенный мальчик! Кому же охота таскаться в Сокольники без рапиры?