Соткана солью - стр. 39
И только сейчас, глядя на знакомый до боли пейзаж, внутри что-то вновь загорается крошечной искоркой и чувством, будто я снова там, где повсюду ненавязчивый аромат разнотравья, ветер в волосах и непередаваемый вкус счастья, от которого расцветает на губах робкая улыбка, а в сердце – щемящая до слез благодарность.
И пусть мальчик даже не догадывается, какой на самом деле бесценный сделал подарок, я всегда теперь буду смотреть и помнить, что он подарил мне кусочек моего детства, кусочек беззаботной меня.
От созерцания картины отвлекает зазвонивший сотовый. Видимо, поговорки не зря придумали. Как говорится, вспомнишь солнце – вот и лучик. Насмешливое “боксерик” на дисплее доказывает это с успехом.
Втянув с шумом воздух, чувствую, как меня слегка начинает мандражить. Мысленно закатываю глаза. Это же надо – трястись от звонка сопляка! Но ничего поделать с собой не могу. Волнуюсь. И хоть смейся тут, хоть плачь.
– Слушаю, – отвечаю, собравшись с мыслями и силами, в разговоре с Красавиным они, однозначно понадобятся. Уже проверено.
– Ну, че? Зачет? – как всегда без лишних расшаркиваний, интересуется эта босота по части манер. Качаю головой, а губы сами по себе складываются в улыбку, но признать, что меня очаровывает неотесанность боксерика – да ни за что!
– Не “че”, а “что” – это, во-первых… – начинаю душнить, но меня на подлете нагло подстреливают.
– Ага, ты уже говорила.
– Но тебе, что об стенку горох, верно?
– Ты же не “мамочка”, чтоб меня поучать. Или она все-таки? – лукаво тянет Красавин, грамотно расставляя ловушку.
И вот что тут скажешь? Уделал.
– Зачет, – отвечаю коротко и по всем фронтам, на что прилетает насмешливое:
– Хорошо съезжаешь с темы.
– По-моему, как раз-таки, въезжаю, – отзываюсь с улыбкой, получая, как ни странно, удовольствие от этой незатейливой пикировки с элементами саркастичного флирта.
– Ты прямо фанат риторики, я смотрю.
– А ты что-то против имеешь?
– Я вообще пока еще ничего не имею, – дразняще иронизирует Красавин, заставляя меня покраснеть, как девчонку, особенно, когда недвусленно добавляет. – Так что будь готова к восьми послезавтра, я за тобой заеду.
– А ты не разогнался ли, случаем? – пытаюсь его осадить, в надежде скрыть вспыхнувшее смущение напополам с возмущением, но следующая фраза начисто лишает меня всякой возможности сопротивляться.
– Я и так лет на семь опоздал, надо наверстывать.
– На семь? – смеюсь, не скрывая, что думаю о столь неприкрытой лести, но Красавин в самом деле молоток отбойный.
– На пять? – естественно, как дышит, уточняет он и тут же сокрушенно тянет. – Блин, так и знал, что промахнулся.
– Ой, иди ты! – не выдержав, отмахиваюсь и, господи, лыблюсь во весь рот, будто у нас в самом деле не пятнадцать – семнадцать лет разницы, а всего лишь пять и непонятно, в какую сторону.
Хорошо, что мальчик меня не видит, иначе плакал бы образ “умудренной опытом деловой женщины”.
Не знаю, как у этого парня так получается, но он подобно глобальному потеплению заставляет таять мои арктические льды, угрожая всей душевной инфраструктуре.
Кое-как взяв себя в руки, договариваюсь о встрече уже в ресторане. Не хватало еще, чтобы Денис обнаружил своего кумира у ворот нашего дома, вопросов не оберешься. Красавин, конечно, таким раскладом не очень доволен, но меня это мало волнует. Другое дело – картина. Помявшись, благодарю за нее, и нехотя, признаю, что это даже лучше, чем цветы.