Соткана солью - стр. 37

Монастырская все два часа не перестает кудахтать над моей рукой и допытываться подробностей, но я хоть и мастер по танцам на одних и тех же граблях, на сей раз урок-таки выучила.

Извините, но разговор про приглянувшегося мужика чреват причинением такого добра, что не унести. Да и у меня накопились кое-какие свои вопросы: перво-наперво, что за пташку такую Наденька послала собирать информацию, что Красавин взбеленился до тихого бешенства.

Как оказалось, пташка – визажист и по совместительству какой-то посредник в сфере интимных услуг, вроде бы через нее зачастую устраиваются многие встречи очень богатых со знаменитыми, поэтому нет ничего удивительного в том, как Богдан воспринял интерес к своей персоне.

Монастырская, конечно же, начинает божиться, что она думать не думала о такой стороне вопроса, будучи просто в приятельских отношениях с пташкой, а мне хочется побиться головой об стол.

Боже, за что мне это?

Хорошо, что все более – менее разрешилось, и теперь можно… А, собственно, ничего не можно!

С этой мыслью еду в офис, слушая какую-то заунывную классику, пока от моего “не можно” не раздается звонок.

Несколько долгих секунд я сижу и слушаю ускоренный стук своего сердца, колеблясь – брать или не брать трубку, но в конце концов, любопытство пересиливает, да и поблагодарить бы не мешало.

– Слушаю, – набравшись-таки смелости, отвечаю на звонок.

– Получила цветы? – без лишних расшаркиваний, переходит Красавин сразу к делу, а у меня от этого глубокого, чуть хрипловатого голоса озноб пробегает по коже.

– Получила, – направляю всю свою Арктику в лаконичный ответ, но боксерику до фонаря.

– А чего не позвонила? – продолжает, как ни в чем не бывало допрос. Меня это слегка бесит.

– А должна была?

– Ну, хотя бы из вежливости.

А вот это справедливо и заслуживает честного признания.

– У меня нет твоего номера.

– Да ну? Неужели твой информатор не продал? – тянет Красавин насмешливо, тут же заставляя пожалеть об искренности.

– Мы возвращаемся к старым качелям? – уточняю настороженно, задумавшись, а так ли все поняла?

– А мы с них сходили? – следует разочаровывающий ответ.

– Я кладу трубку, – предупреждаю, не видя больше смысла в этом разговоре.

– Подожди – подожди! Цветы-то хоть понравились?

– Понравились. Но твое “наверняка” не сработало.

– В смысле?

– Моих любимых там не оказалось.

– Кто бы сомневался. И какие мы любим?

Вопрос явно с издевкой, поэтому отвечать не особо-то и хочется, тем более, что-то такое личное.

– А зачем тебе знать?

– Любопытство, – бросает боксерик коротко и тут же насмешливо добавляет. – Удовлетворишь?

Мне хочется возмутиться и послать его к черту, но это будет выглядеть до смешного по-ханжески.

– Сибирские Огоньки, если тебе это о чем-то говорит, – парирую с надменной прохладцей.

– Говорит, – следует дразнящий смешок. – Все-таки я оказался прав, любишь ты быть нетакуськой.

О, Господи, дай мне сил!

– Я кладу трубку.

И в самом деле кладу, не зная, что тут еще можно сказать.

Ставлю на беззвучный режим и довольная, сама, правда, не знаю, чем иду на очередной совет директоров.

На волне взбудроженного настроения ко мне приходит парочка дельных идей, позже мы обсуждаем их с командой креативщиков. К себе в кабинет возвращаюсь уже ближе к обеду и вижу кучу пропущенных вызовов.