Соткана солью - стр. 3

Общаться с детьми я Долгову не препятствую. Ради бога, сколько душе угодно, я только рада. Но играть с ними и своей новой женушкой в семью – уж извините.

Что за необходимость? Возможности позволяют ему видеть детей на нейтральной территории, так что пусть успокоится и вообще скажет “спасибо” за то, что я пошла навстречу после всего, что он наворотил.

– Денис, по-моему, мы уже это обсуждали. Ещё раз повторяю, ты не поедешь в тот дом! Если соскучился по зиме…

– Я соскучился по отцу! – обрывает сын. Мои нервы натягиваются до предела, но неимоверным усилием воли, спокойно парирую:

– Будут каникулы, и целую неделю проведёшь с ним в Аспене. Осталось совсем немного потерпеть…

– Я не буду ничего терпеть! Это мой отец, а не чужой дядя! И он, и Настя ждут меня на праздники!

– А я сказала, будешь! – повышаю голос, не в силах сдержать гнев. Ненавистное имя действует на меня, как красная тряпка.

Возможно, я слишком многого хочу от четырнадцатилетнего мальчика, который долго не видел отца и истосковался. Но все же, мне кажется, он уже должен понимать, как мне это все неприятно. Однако, последовавший ответ убеждает в обратном.

– Ну, конечно, тебе лишь бы всем все испортить! Только о себе и своих обидах вечно думаешь! Ты даже ко мне на тренировку и соревнования не ездишь из принципа, чтобы отцу что-то доказать. Вот только ему давно до тебя нет дела! – подскакивает он из-за стола и, с грохотом отшвырнув от себя вилку, уходит из столовой.

У меня же чувство, будто придавило тяжеленной плитой. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни пошевелиться.

Говорят, что бы ты ни делал для своих детей, в определенном возрасте они упрекнут тебя за это.

Истинная правда.

Всю свою жизнь я посвятила детям и их интересам. Как бы не было тяжело, взяла на себя роль «плохого полицейского», чтобы мои сын и дочь выросли достойными людьми.

Пока папа был праздником, я выполняла всю неблагодарную работу, объясняя, что такое хорошо, а что – плохо.

Сцепив зубы, я поддерживала в Ольке и Дениске светлый образ отца, несмотря на все унижения и боль, что мне пришлось от него вытерпеть, справедливо полагая, что это был мой выбор и дети не виноваты, что я по глупости выбрала им в отцы самодура, балагура и бабника.

И в общем-то, так оно и есть, но иногда, как сейчас, до слез обидно и больно, что никто этого не ценит, более того, даже не замечает.

Расположившись на шезлонге у бассейна, сжимаю в руке бокал с вином и, глядя на ночное небо, едва сдерживаю слезы, в который раз спрашивая тишину, что я не так сделала в этой жизни? За что она меня все время наказывает? Почему, как бы я ни старалась, все равно остаюсь виноватой, брошенной, и несчастной? Ведь, сколько ни отрицай, ни занимайся самообманом, убеждая себя, что все у меня есть, внутри-то пустота.

Счастья нет, да и не было никогда по сути. Так… всплески радости на фоне беспросветной борьбы то за одно, то за другое, а в итоге проигрыш по всем фронтам.

Знаю, в самокопании нет никакого смысла, только маята сплошная, но иногда очень хочется себя пожалеть.

Наверное, дожалелась бы я до поросячьего визга. Уж очень больно оказалось услышать от сына такую отповедь, но позвонила дочь.

– Мам, что у вас случилось? – начала она без предисловий. Что-что, а ходить вокруг да около Олька не любила. Прямая, как рельса.