Соткана солью - стр. 23
– Спишь что ли еще? – раздается недовольное, стоит только поднять трубку.
– И тебе привет, мам, – как всегда стараюсь не реагировать, хотя так и хочется сказать: “Ты на часы вообще смотришь? Семь утра!”, но куда там, когда уже запустился режим “примерная дочь”, которая обязана заправить постель до того, как родители зайдут в ее комнату.
– Не успела рот открыть, а уже язвишь матери! – будто читая между строк, обличает мать, заставляя меня мысленно застонать. Началось… Разговор с мамой – это всегда сапер: никогда не знаешь, где наступишь на мину.
– Я просто поздоровалась, мам.
– А то ли я не слышу.
Что тут скажешь? Способность Людмилы Федоровны слышать то, чего нет, возведена в абсолют. И спорить бесполезно.
– Хорошо, пусть так. Что ты хотела?
– То есть, я не могу позвонить дочери не по делу?
Боже, дай мне сил!
– Мам, мне надо собираться, у нас йога с Надей.
– Что она там? – мгновенно переключается мать на новую жертву. – Все так и шастает по мужикам, замуж не вышла?
Я с шумом втягиваю воздух. Спрашивается, какое человеку дело?
– Нет, не вышла, – отвечаю максимально сухо, давая понять, что развивать эту тему не намерена. Но, когда это останавливало мою мать?
– Славка, наверное, в гробу переворачивается, хотя она с молодости посикушкой была.
– Ты действительно хочешь тратить деньги на разговор о моей подруге? – привожу обычно безотказно – действующий аргумент.
Но Людмила Федоровна сегодня явно в ударе. То ли не с той ноги встала, то ли уже успела разругаться с невесткой.
– Не хочу, но приходится, – продолжает она доводить меня до ручки. – Ты же куда ветер – туда и ты: Ленка Зубкова закурила, и ты вместе с ней, Дашка Касьянова покрасилась, и Ларисе Проходе надо…
– Ты еще вспомни, как я в пять лет повторяла за бабулей и пекла куличики из песка.
– Ой, а с возрастом как-будто что-то изменилось! Взять тот же развод: нет, чтобы стрясти с этой образины до последней копейки. Что вы? Все подписала, как миленькая на его условиях. Своей-то головы нет!
– А ты разве позволила хоть раз, чтоб у твоей дочери была своя голова? – все-таки не выдерживаю ядовитый натиск. Слишком это для легкого похмелья и растревоженной с вечера души. Я от разговора с Надькой до сих пор не отошла, а тут еще привалило – не унести.
– Позволила. И что в итоге? – ехидно вопрошает мать. – Вышла замуж за беспредельщика, на кулак намотала сопли и, конечно же, начала проситься к маме…
– А мама так переживала, аж ночами не спала, поэтому взяла, да без лишних разговоров отправила дочу обратно! – не менее ехидно парирую, в очередной раз высказывая свою главную обиду.
– Извините, ты сделала свой выбор! – повышает мать голос и тут же начинает оправдывать себя. – Я тебе говорила, но ты меня не послушала…
– И за это ты решила преподать урок на всю жизнь, чтоб доча знала, как выходить из повиновения, да? – иронизирую с кривой усмешкой, отчего у матери вырывается какой-то возмущенный возглас.
Замечательное, однако, начало дня, Чеховское прямо. Не знаешь, то ли чаю пойти попить, то ли повешаться.
Мать чего-то там распыляется, вспоминает, что отец тогда метил в председатели горисполкома, и мой развод бросал бы тень на репутацию нашей семьи, да и потом, кто вообще с грудным ребенком на руках разводится? И так далее, и тому подобное.