Соткана солью - стр. 11
Монастырская вообще была ещё той разводилой-заводилой, но со своими железобетонными принципами и преданностью собаки. Если уж она любила-дружила, то всей своей горячей, порой, жёсткой, скандально-хамоватой, но безгранично доброй душой.
Она единственная из моих подруг, кто всегда далеко и красочно слал Долгова с его ублюдскими подкатами.
А он регулярно «проверял на вшивость» окружающих баб, впрочем, как и они его.
Каждая пыталась отхватить лакомый кусочек с нашего жирного пирога: и если не увести из семьи, так хоть поживиться, чем не жалко.
Когда я была помоложе и понаивнее, бездонность человеческой низости поражала и ранила меня до глубины души. Я плакала и не понимала, как так можно?! Что с этими людьми не так? Что они вообще за люди такие?
Но с каждым новым предательством и подлостью, вопросы с хрустом осыпались мелкой, острой крошкой, оставляя лишь цинизм и равнодушие.
В конце концов, мир больших денег, где мерило человека – его банковский счёт, а полигамность и поиск новых удовольствий – само собой разумеющееся, стал для меня, как и для всех в элитарной тусовке, нормой.
Эта норма, в которой меня все время недостаточно, уронила на самое дно. Но именно оно – каменное, неприветливое, пустое, – стало прочным фундаментом для меня, сотканной из соли, обломков и разочарований. Той меня, что больше не позволит сделать себе больно.
Глава 5
– Мать, ты где летаешь? – врывается в мои беспутные мысли зычный голос подруги, от которого я едва на месте не подскакиваю.
– Ты чего орешь?! – хватаюсь за сердце и судорожно выдыхаю. – Напугала, блин.
– Так не дозовусь никак. Заказывать, что будешь? – кивает она в сторону заждавшегося нас официанта.
– А-а, да… – возвращаюсь взглядом к меню и ищу что-то понятно-привычное. Но где там? Монастырская, как специально, выбрала на сей раз какой-то пафосный до рвоты ресторан азиатской кухни с названиями блюд больше похожими на заклинания из «Гарри Поттера».
Мифический «оякодон», ломающий язык «самгепсаль» и прочая абракадабра без картинок и пояснений. Как ресторатору прикол такой русской рулетки мне не совсем понятен, а вот замысел Монастырской – более чем.
Так уж повелось, что у нас с ней помимо йоги есть еще одна традиция – выбираться после практик хотя бы раз в неделю на совместный завтрак в какое-нибудь новое местечко, где я с завидным постоянством заказываю разные вариации на тему яиц и овощей, а Надька – ворчит, мол, какой смысл ходить в разные рестораны, если заказываешь вечно одно и то же. У меня к ней, если честно, аналогичный вопрос касательно ее однотипных отношений и мужиков, которых она меняет быстрее, чем я успеваю запоминать их имена. Хорошо, что единодушно-поднятый, средний палец вполне удовлетворяет нас обеих в качестве ответа и плевать, что разменяли четвертый десяток. Дружеский фак не имеет возрастных ограничений.
– Ну, что, определилась? – отложив меню, насмешливо вопрошает Монастырская, постукивая винными ноготками и невинно щуря свои хитрющие, татарские глазки.
– Определилась, можешь по лицу прочитать, – язвлю, максимально доходчиво демонстрируя, что я думаю о ее попытках разнообразить мою гастрономическую жизнь.
– Я тоже тебя люблю, – довольно смеется подруга, видимо, решив, что уж сегодня ей удалось пошатнуть устои моего питания. Плохо же она меня знает.