Сонет с неправильной рифмовкой - стр. 13

Окончил он, в общем, эти курсы, экзамены сдал и стал работать в той же больнице, но уже, получается, уровнем выше. Тоже не бог весть что, операции на мозге ему делать пока не доверяли – но раньше он в основном картошку чистил и парковку подметал, а сейчас уже непосредственно с больными имел дело. То есть уколы ставил, таблетки раздавал, перевязки, то-се. Особенного удовольствия он не получал от этих дел, для этого надо быть матерью Терезой, но все равно у каждого из нас бывает такая мысль: а что мы в жизни сделали хорошего? А тут вполне очевидный результат, помогаешь людям выздороветь, утешаешь их, когда им больно или страшно, да и ночью, когда один на дежурстве, ты за всех отвечаешь, кто в твоем отделении. Если что экстренное случится – пошлешь дежурному врачу сигнал на пейджер, но пока он прибежит – от тебя все зависит. Так он прожил год, а то и два: снял квартирку недалеко от больницы, пять дней работает, два ходит по горам или катается на горных лыжах. Говорит, что охотно брал ночные дежурства, всякие экстренные выходы с двойной оплатой – не то чтобы деньги так любил, а просто – уже какой-то стал почти наркотический эффект получать от помощи другим. Он пытался это объяснить, вроде понятно все, а все равно что-то не щелкает, до конца невозможно в это въехать – вроде ты так сам себе нравишься, когда делаешь доброе дело, что это вызывает у тебя род эйфории. Как бывают женщины, которые почти в себя влюблены – она красится, сидя перед зеркалом и любуется собой, как картиной в музее (это его сравнение, не мое). И вот когда ты делаешь подряд одно за другим добрые дела, не требуя за это особенного вознаграждения (потому что лишние деньги тебе не помешают, но и не сказать, чтоб были слишком нужны), ты одновременно собой восхищаешься так, как будто читаешь про себя книгу или смотришь кино. «Вот какой, думаешь, я со всех сторон отличный. Молодец, просто молодец». И думаешь, что медсестры тоже тебя обсуждают, и воображаешь, что именно они говорят – и тоже тебе хорошо от этого. Живет он, короче, себе живет и о том, что будет дальше, не думает, как вдруг ставят его на новую работу.

Работа эта до некоторой степени, как он сам говорит, противоположна тому, что он делал раньше – потому что до сих пор главная его задача была всеми возможными способами продлить человеческую жизнь, а теперь – напротив. По поводу первого, он говорит, доходило до смешного – столетний старикашка, давно выжил из ума, лежит просто старой брюквой такой на кровати. Содержание его в день обходится в сумму, которую мы тут за месяц зарабатываем, вокруг наследники собрались, считают секундочки, да и у самих уже седые бороды… Но нет – по правилам должны этой старой перхоти продлевать жизнь до последней минуты, только что пересадку органов ему не будут делать, а все остальное – пожалуйста, даже кровь можно переливать. Но теперь у него дело нашлось другое. В Швейцарии разрешена эвтаназия. То есть если тебе реально жизнь надоела и у тебя к этому есть какие-то уважительные причины, а не просто денег мало, или зимой, например, скучно, или жена бросила – ты не должен прыгать с крыши или там под поезд бросаться, а можешь вполне официально жизнь закончить.

Там это поставлено на поток – то есть не только для местных жителей, а приезжают из других стран те, кому не хочется, чтобы потом их машинист проклинал, или там чтобы от асфальта отскребать пришлось, или по-другому неаккуратно вышло, и подписывают договор со специальной конторой. То есть все так, как будто ты, не знаю, в парикмахерскую пришел или заказываешь, чтобы тебе диван заново перетянули, а то в старом моль завелась. Все абсолютно солидно и по-деловому. Вы когда хотите? Я во вторник в 18:30. Нет, на вторник запись полная, можем предложить в четверг с утра, в 9:45. Ладно, я согласен. Представляете, да? Селится пациент в гостинице, предупреждает, что в четверг съедет. Во вторник, раз уж все равно застрял, сходит по Цюриху погулять, в среду открытки пишет, а в четверг с утра переодевается в чистую рубашечку и ждет гостей. Во-о-о-от, гостей! Поодиночке не ходят на это дело: вдруг врач в последнюю секунду уговорит этого, который с эвтаназией, в свою пользу завещание написать. Тому-то уже все равно, но на прощанье вдруг захочется родственникам кукиш продемонстрировать. Чтобы от этого подстраховаться, ездят втроем: доктор, который себе большую часть гонорара заберет (не зря же он двенадцать лет учился), потом фельдшер, который будет ему вроде как ассистировать, и еще один парнишка, который все это дело снимает на видеокамеру. Зачем? Ну если потом возникнут вопросы опять же по поводу завещания.