Социально-экономическая теория динамической эффективности - стр. 43

Эмпирицисты, бросающие австрийцам этот упрек, подобны апостолу Фоме, более известному как Фома Неверующий («если я не вижу этого, то я не верю в это»). Они полагают, что лишь при помощи эмпирической реальности можно определить, какие теории верны, а какие нет. Как мы уже видели, они не учитывают того, что применительно к экономической теории эмпирическое «подтверждение» никогда не может быть окончательным, потому что мы имеем дело со сложными историческими явлениями. Они не могут стать предметом лабораторных экспериментов, в рамках которых интересующие нас элементы изолируются, а все аспекты, которые могут оказывать на них влияние, остаются постоянными. Иными словами, экономические законы всегда представляют собой законы ceteris paribus (при прочих равных), но в реальности это условие никогда не соблюдается. По мнению австрийцев, правильность экономической теории можно подтвердить путем последовательного исключения из дедуктивной цепочки рассуждений, с помощью которой она выведена, дефектных логических звеньев, при условии, что, используя теорию для анализа реальности, мы будем тщательнейшим образом выяснять, имеют ли место в данных исторических обстоятельствах те допущения, из которых она исходит. С учетом общей для всех людей логической структуры разума этой постоянной аналитической работы более чем достаточно для достижения согласия между разными исследователями. На самом деле достичь согласия по отношению к эмпирическим явлениям обычно гораздо сложнее, поскольку эти явления имеют чрезвычайно сложную природу и в силу этого всегда допускают самые различные толкования.

В наше время благодаря возрождению австрийской школы и тому, что коллеги-экономисты стали гораздо лучше понимать ее, чем раньше, этот упрек звучит все реже. Тем не менее в прошлом многие экономисты-неоклассики, поддавшись соблазну, ставили на австрийской школе клеймо «догматизма», не удосужившись разобраться в ее идеях или ответить на критику с ее стороны^>66.

Особенно критически к склонности неоклассиков с порога отбрасывать австрийскую методологию относится Брюс Колдуэлл. Он, в свою очередь, называет догматической и антинаучной эту установку неоклассиков и приходит к выводу, что она не имеет под собой никакого научного обоснования. Вот что он пишет о позиции Самуэльсона: «Что же стоит за этой, можно сказать, антинаучной реакцией на праксиологию? Разумеется, всегда есть практическое объяснение: если праксиология станет мейнстримом экономической науки, человеческий капитал большинства экономистов значительно снизится (или устареет). Но главная причина, по которой экономисты отвергают методологию Мизеса, не столь утилитарна. Дело в том, что интерес праксиологов к „фундаментальным основам^ экономической теории должен казаться добросовестным ученикам Фридмена, усвоившим его методологию и, следовательно, искренне считающим, что допущения не имеют значения, а главное – это предсказания, праздным, если не извращенным… Но вне зависимости от истоков этой реакции, она является догматической и по сути антинаучной»^>67.

Экономисты-неоклассики обычно выражают то, что они считают точкой зрения экономической науки, куда более высокомерно и догматично, чем австрийцы. Они руководствуются исключительно принципами равновесия, максимизации и неизменности предпочтений. Они претендуют на монопольное право представлять «точку зрения экономической науки» и умалчивают о существовании конкурирующих теорий, в том числе австрийской, значительно более глубокой и гораздо в большей степени соответствующей реальности. Мы питаем надежду на то, что к вящему благу нашей науки этот скрытый догматизм постепенно сойдет на нет