Социально-экономическая теория динамической эффективности - стр. 45

. Те неоклассические теоретики, которые хотят быть либертарианцами, часто становятся жертвой своего рода «парадокса либертарианской социальной инженерии»: полностью разделяя научный подход неоклассической социальной инженерии, они одновременно пытаются использовать неоклассическую модель и инструментарий для оправдания того, что кажется им более «либертарианской» экономической политикой (хотя на самом деле защищаемые ими меры часто противоречат главным принципам свободы). В долгосрочной перспективе они всегда, зачастую незаметно для себя, приходят к поощрению типичного для государственного вмешательства институционального принуждения. Причина не только в том, что в руках других, не очень добросовестных или не слишком любящих свободу теоретиков их аналитические новации легко превращаются в инструмент оправдания мер государственного вмешательства, но еще и в том, что – как в случае, упомянутом Крейном, – они сами предлагают решения, которые лишь на первый взгляд ведут в верном направлении, а на самом деле часто усиливают в конечном счете интервенционистскую роль государства. Это противоречие между сциентистским подходом неоклассиков и либертарианством не раз возникало на протяжении истории экономической мысли; вероятно, самым ярким примером может служить Иеремия Бентам, который вначале склонялся к либертарианству, но в конце концов стал сторонником государственного интервенционизма^>73. Как бы то ни было, всем очевидно, что социальная инженерия, которую усиленно поощряет неоклассический мейнстрим, несет ответственность за ту небывалую экспансию государства, которую мы наблюдаем сейчас. Поэтому, с нашей точки зрения, Ганс-Герман Хоппе совершенно справедливо говорит, что позитивистская методология неоклассиков нередко служит «интеллектуальным прикрытием социализма»^>74.

Крах реального социализма и кризис государства всеобщего обеспечения, двух наиболее амбициозных проектов социальной инженерии XX в., безусловно, должны оказать серьезное влияние на развитие неоклассической парадигмы. Очевидно, что если неоклассическая экономическая теория оказалась не в состоянии ни предсказать, ни объяснить историческое событие такого масштаба, то с ней что-то серьезно не в порядке. Именно поэтому неоклассик Шервин Розен был вынужден признать: «Для большинства из нас крах централизованного планирования стал неожиданностью»^>75. Критика стандартных неоклассических моделей уже отражена в известной книге (и курсе лекций) Стиглица «До какой степени социализм?» («Whither Socialism?»). К счастью, нет необходимости отстраивать методологию с чистого листа: теоретики австрийской школы уже создали и усовершенствовали большую часть аналитических инструментов, которые нужны для того, чтобы перестроить экономическую науку. Они вырабатывали, обосновывали, защищали и совершенствовали эти инструменты в ходе описанной нами полемики с теоретиками неоклассической школы. Некоторые из неоклассиков, например Марк Блауг, оказались мужественными людьми и публично заявили об отказе от модели общего равновесия и статического вальрасианского подхода. Блауг признал: «Постепенно и крайне неохотно я все-таки пришел к выводу, что они [австрийская школа] правы, а мы все были неправы»^>76. Кроме того, благотворное влияние сложившейся ситуации проявилось в том, что мейнстрим занялся исследованиями новых для него предметов (теорией аукционов, теорией финансовых рынков, экономическим анализом информации, теорией отраслевой организации, теорией игр и стратегических взаимодействий). Однако по отношению к этим исследованиям нужно сделать важную оговорку: если дело сведется всего лишь к появлению относительно более реалистичных допущений в рамках неизменного методологического подхода, то, скорее всего, мы станем свидетелями замены одних методологически дефектных моделей другими, не менее ложными. С нашей точки зрения, плодотворное развитие экономической науки в новую эпоху, которую мы переживаем, способен обеспечить лишь разработанный австрийской школой динамический подход, основанный на рыночных процессах, субъективизме и предпринимательском творчестве.