Социально-экономическая теория динамической эффективности - стр. 42

Например, это единственное, в чем упрекает австрийскую школу Стиглиц в своей недавно опубликованной работе, посвященной критическому анализу моделей общего равновесия^>62. Мы уже объясняли (с. 41–42), почему большинство теоретиков австрийской школы с самого начала не доверяли использованию в экономической науке языка математики. С точки зрения австрийцев, это порок, а не добродетель. Математика представляет собой символьный язык, сконструированный для удовлетворения потребностей логики, естественных и инженерных наук, т. е. областей, где нет ни субъективного времени, ни предпринимательского творчества. Поэтому язык математики не учитывает ключевых особенностей человека, протагониста социальных процессов, а именно они являются предметом изучения экономической науки. Сам Парето признавал этот серьезный недостаток математических методов, когда отмечал, что его анализ не учитывает истинного фигуранта социального процесса (человека); с точки зрения его математического подхода «от индивида требуется лишь фотография его вкусов, а сам он может исчезнуть [из поля зрения теоретика]»^>63. Подобную ошибку совершил и Шумпетер, писавший, что «от людей [экономической науке] нужны лишь функции ценности потребительских благ, из которых можно вывести все остальное»^>64.

Так или иначе, математики пока не разработали новую «математику», которая учитывала бы творческие способности людей и все последствия этого и не прибегала бы к позаимствованному у физики допущению о неизменности, на котором до сих пор были основаны все известные математические языки. С нашей точки зрения, для научной дисциплины, имеющей дело с творческой способностью людей, идеальный язык – это естественный язык, стихийно возникающий в ходе повседневного процесса предпринимательства и воплощенный в многочисленных существующих в реальном мире языках.

Это самый распространенный упрек. Несмотря на то что австрийцы отводят истории очень важную роль, они полагают, что область их научной активности – теория, которую необходимо знать до того, как она будет применена к реальности или проиллюстрирована историческими фактами, – это нечто принципиально иное. По мнению австрийцев, мы имеем дело с избытком исторических исследований и недостатком теоретических работ, которые позволили бы нам понять и интерпретировать то, что происходит в реальности. Хотя на первый взгляд кажется, что методологические допущения неоклассической школы (равновесие, максимизация и неизменность предпочтений) облегчают эмпирические исследования и «верификацию» конкретных теорий, на самом деле они зачастую маскируют истинные теоретические взаимосвязи и могут привести к серьезным теоретическим ошибкам и неверной интерпретации реальных исторических обстоятельств.

Мы уже видели, что теоретики австрийской школы очень осторожно подходят к возможности научных предсказаний в сфере экономических и общественных событий. Их гораздо больше интересует построение системы и создание арсенала теоретических понятий и законов, которые, объясняя реальность, обеспечивали бы действующим людям (предпринимателям) более высокие шансы на принятие удачных решений. Австрийские «предсказания» действительно всегда носят качественный и теоретический характер. Тем не менее поскольку допущения австрийцев более реалистичны, чем у неоклассиков (австрийцы занимаются анализом динамических процессов, питаемых творческой энергией предпринимательства), то их теории и выводы позволяют существенно точнее предсказывать действия людей, чем прогнозы неоклассической школы