Собственность заключенного - стр. 45

Между нами достаточно расстояния, но почему-то воздух вокруг нас сгущается. Мое дыхание сбивается, а сердце отбивает барабанную дробь.

— А если не буду? — почему-то хрипло отзываюсь, и тут же прочищаю горло.

— Будешь, пташка, будешь. У тебя умная голова. А теперь пиши петицию президенту, что мы не грабители, а команда Робин Гудов.

Он расслабленно откидывается на кресло, лениво наблюдая за тем, как мои пальцы скачут по клавиатуре.

Это игра правил которой я не понимаю, но отказаться не могу.

Чтоб тебя, чертов Робин Гуд!

15. Глава 15

Женя

Наше время. Исправительная колония

Кап. Кап. Кап.

Этот звук я слышу на протяжении многих часов, пока лежу на кровати, смотря в потолок с проржавелыми трубами.

Я настолько обессилена, что, кажется, поднять руку для меня непосильная задача.

Утомленная, истощенная, но не сломленная.

Нет. Пока еще нет. Что-то во мне надломилось, когда Дамир бросил меня тут в заточении. Свет в конце моего туннеля надежды померк. Черная дыра отчаяния засасывает все глубже, и только нестерпимое желание выжить спасает. Я словно цепляюсь за хрупкую ветку, вися на краю обрыва. Подо мной холод и тьма, но там вверху… Вверху тепло и свет.

Мама… Она мне снилась. В какой-то момент я даже спутала сон и явь. И даже поверила в то, что происходящее лишь ночной кошмар. Иногда нам хочется выдавать желаемое за действительное.

Сколько я тут лежу, бездумно пялясь в потолок? Впрочем, как бездумно… В своих мыслях я вынашиваю план мести, как мать своего детеныша. Мысль о том, как эти ублюдки получают по заслугам утешает.

Когда выберусь отсюда, я напишу целую статью о Захаре, о подпольных боях, о его хоромах, которых не должно быть. Раскрою всю правду о жизни в тюрьме, которая должна быть наказанием, а не еще одним способом рубить бабло.

Должно быть, проходит вечность, прежде чем я слышу шаги за дверью. Раздается звук щелчка железного замка, а затем дверь открывается и входит Бахметов.

Странно наверное узнавать человека по шагам, но, даже не поворачивая головы, я знаю, что это он.

— Пташка, прекращай изображать умирающего лебедя. Вставай, я принес тебе поесть, — грубо отрезает, подходя к кровати и нависая надо мной своей мощной фигурой.

— Не хочу есть, — равнодушно отзываюсь, отворачивая голову в сторону.

— Значит, голодовка?

Если бы мне не было плевать, то его саркастический тон взбесил бы меня.
Я упрямо молчу, не собираясь вступать в диалог.

С раздраженным вздохом Дамир неожиданно наклоняется, грубо вздергивает меня за плечи, усаживая. С грохотом ставит стул перед кроватью, начиная выкладывать еду из пакета. Снова быстрорастворимая лапша и тушенка.

— Решила впасть в депрессию, журналистка? Удачное же время ты выбрала, — колко замечает.

Шпилька не достигает адресата. Мне все равно.

— Почему ты здесь, а не сидишь в камере?

Должна же быть хоть капля справедливости в этом мире! Почему преступник разгуливает себе свободно по тюрьме, а я законопослушная гражданка заперта в камере? Что не так с этим миром, черт побери?

— Тебе бы этого хотелось, верно? — точно читая мысли, спрашивает. А может, мои эмоции легко прочитать по лицу. — К сожалению, пташка, в мире очень мало справедливости. И чем раньше ты снимешь розовые очки, тем проще живется. Не ищешь того, чего нет.

— Ты думаешь, справедливости нет? — вскидываюсь, буравя его глазами.