Собственность заключенного - стр. 44

— Проходи, пташка. Не стой на пороге, — обращается ко мне и, подает рукой жест своему поддельнику, мол, закрой.

Тот фыркает, но, подтолкнув меня в спину, захлопывает за мной. Определенно я ему не нравлюсь.

Неуклюже переминаюсь с ноги на ногу, затравленно зыркая по сторонам.

Главарь разместился за столом в кожаном кресле большого босса. Солгу, если скажу, что мне не интересно знать, что же за лицо скрывается за этой маской.

Голос у мужчины тягучий, словно патока, когда он обращается ко мне:

— Присаживайся, Женя Архипова.

Ч-что? Откуда он знает мою фамилию?

Должно быть, шок отображается на моем лице, поэтому с насмешкой преступник кидает:

— Мы о тебе многое знаем, Женя.

— Этой чести удостоились все заложники или только я? — неожиданно даже для самой себя дерзко выпаливаю. — Что, так сильно понравилась?

Под маской не видно, но, держу пари, мне удается удивить этого поганца. Он по-птичьи склоняет голову, сверкая своими серыми глазами. Улыбки не видно, но она четко слышится в голосе.

— Да, очень. На свидание пойдем?

Ага, когда рак на горе свистнет.

— Прямо сейчас?

— Сейчас, как видишь, я немного занят, пташка, но потом обещаю тебя найти.

— Боюсь, из тюрьмы не получится, — с невозмутимой миной парирую.

Наверное я слишком разговорчивая для заложницы. Мужчина выдерживает паузу в несколько секунд, а потом разражается громким хохотом, запрокидывая голову назад.

Черт побери, засранцу еще и смешно?

— А ты забавная, Женя Архипова. Не бойся, тюрьма не входит в мои планы.

Мы схлестываемся взглядами, и я в свой пытаюсь вложить все презрение и ненависть, которую испытываю к этому человеку. Не то чтобы его это волнует.

— И смелая, — подумав, добавляет. — Садись, — кивком головы указывает на стул. — Вот тебе ноутбук, печатай.

Достав из ящика стола ноутбук, мужчина кладет его на поверхность стола. Я подхожу, открываю, а потом захожу в ворд. Пальцы зависают над клавиатурой, и я хмуро уточняю:

— Что писать?

— Петицию.

— Петицию? — ошарашенно моргая, переспрашиваю.

Он спятил? Присматриваюсь и принюхиваюсь. Зрачки не расширены, запаха алкоголя тоже не чувствуется. Значит, просто психопат.

— Совершенно верно, пташка. На имя мэра столицы, — трет подбородок, а потом качает головой. — Нет, на имя президента.

Все это какой-то театр абсурда. Но кто я такая, чтобы перечить? Мое мнение никто не спрашивал.

— Ладно

Начинаю печатать, по правде говоря, редкостную чепуху. Я никогда не писала петиции, но, думаю, она главарю и не нужна. Почему? Потому что мужчина не производит впечатление глупого человека. Он хочет казаться глупым, но не является таким на самом деле.

— Ты работаешь совсем недавно, — не спрашивает. Он это знает. — Нравится?

Какое его собачье дело? Но, разумеется, я отвечаю не так. Запасной жизни у меня, к сожалению, нет.

— Нравилось до сегодняшнего дня, — сухо отвечаю.

— Брось, — невозмутимо хмыкает. — Ты будешь крутиться во всех новостях. Смелая журналистка, которая бросилась на спасение матерей и детей. Тебе потом ноги целовать будут, чтобы ты рассказала что тут и как было.

— Значит, ты все-таки планируешь меня отпустить? — цепляюсь за его слова, точно утопающий за соломинку.

— Мы уже на «ты»? — игривым голосом спрашивает, отчего мое сердце пробивает удар. Нет, это, должно быть, защитная реакция организма. Не более. — Мне нравится с какой скоростью развиваются наши отношения, пташка. И да, я планирую тебя отпустить… Если будешь хорошей девочкой. А ты ведь будешь, правда? — поддается вперед, гипнотизируя меня своими стальными глазами.