Собственность Шерхана - стр. 21
– Были, – кивнул Анвар. – Ты не верил тогда ещё, что она…ну, что с дядей своим сама ушла. Велел везде рыть и приюты эти тоже.
– Координаты дай.
Холодный душ, насильно сожранная каша и две чашки зубодерно крепкого кофе почти привели меня в чувство после бессонной ночи и нервяка. Центр находится в соседнем городе. Ехать по трассе часов шесть, но то если по-человечески. Я за три долечу…
Долетел. С адресом по навигатору сверился, глазам не веря. Приют в моем понимании это халупа, в которую идут от безнадёжности и нищеты. Здесь все не так. Здание новое совершенно, но не дешёвый новодел, который я не люблю, предпочитая старину, а лаконичное, стильное. Дорогое. Камеры кругом понапичканы, охрана, мать вашу. На меня смотрят пристально, чувствую – так просто не пробиться.
Морду побрил, глаза, конечно, с недосыпа красные, но зато часы с половину их богадельни стоят, похуй. Вхожу в холл, здоровый детина сразу перегораживает путь. Пожалел, что своих людей не взял.
– Куда?
– К хозяйке, – лениво ответил я.
Изнутри все пышет, но старательно остаюсь спокойным хотя бы внешне.
– Кто?
– Шарханов, – отвечаю, понимая, что в этом городе меня могут и не знать. – Имран Рамазанович.
– Документы.
Хочется двинуть его по морде, но вынуждаю себя достать права, показать их ему. Напоминаю себе – я с миром пришёл.
– В списках тебя нет, но если ты один из муженьков, – почти улыбается верзила. – Отсюда по частям выйдешь, и ничего мне за это не будет.
– Тебе будет, – спокойно отвечаю. – А с бабами я не воюю.
Говорю эту фразу и вспоминаю Белоснежку, что пряталась от меня под одеялом. Это воспоминание придаёт терпения. Иду длинным коридором, поднимаюсь на лифте на указанный мне этаж. На встречу выходит глубоко беременная белобрысая девушка, явно не Зайнаб.
– Хозяйка ваша так легко мужиков пускает, – хмыкаю я. – Не боится?
– Зайнаб Ильдаровна ничего не боится, – с гордостью отвечает девушка.
Кабинет огромный и светлый. Панорамные окна в пол, пушистый бежевый ковёр, стол посередине. Столько воздуха, что захлебнуться им можно. Зайнаб Ильдаровна, если это она, торчит кверху пятой точкой, что-то старательно выписывая на здоровом листе бумаги, который на столе лежит. Задница её интересует меня не очень – у меня другая задница в голове давно уже. Поэтому взгляд обернувшейся девушки я встречаю совершенно хладнокровно, если она жопой своей меня из колеи выбить хотела, ей не удалось.
– Что вам нужно? – даже не улыбнулась мелкая пигалица.
Темноволосая, кареглазая, такого же маленького роста, как Белоснежка. Костюм деловой, глаза умные спокойные и смотрят на меня внимательно.
– Вы прятали мою женщину, – твёрдо заявил я.
Девушка улыбнулась одними уголками губ, вопросительно вздернула точеную бровь. Самоуверенная.
– Если она сюда пришла, – качнула головой она. – То она уже не ваша женщина. Уходите.
– Послушайте, – начал я.
Я не хотел делать ей больно, не стал бы. Я хотел заставить её слушать меня. Донести, как это важно для меня. Я же не многого хочу, просто начать Белоснежке верить… Девушка отвернулась снова к своим бумагам, а я взял её за запястье. Не схватил. Именно взял, привлекая её внимание, вынуждая смотреть на меня, но она так вздрогнула, словно я её ударил.
– Зай, – раздалось от дверей. – Тьфу, Зайнаб, ты…
И нас увидел. И мою руку на тонком женском запястье. Шкаф, но набитый не жиром, а мышцами, смуглая кожа, высокий, явно бывший боксер. И выражение лица так стремительно меняется от умиротворенного до бешенного.