Смерть субъекта - стр. 31

Ревнивая мысль о поверженной сопернице усиливает остроту ощущений.

Клавдий ничего такого точно не делал, никогда не осмелился бы. В Империуме осуждают подобные практики. Лоно полагается наполнять семенем, а не вылизывать языком. Это мерзость уровня измены плоти, но мне нравится. Я ломаю ногти о стену, и сдерживать шумные выдохи становится все сложнее. Креон отлично компенсирует недостаток опыта усердием и старомодным желанием подготовить меня к самому соитию.

– О, Юнона, – все-таки вырывается у меня, когда на смену губам приходят его сильные, жесткие пальцы. Они с влажным звуком погружаются в меня, и мои бедра мелко дрожат, сотрясаемые волной удовольствия.

Даже жители Империума знают, что такое оргазм. Мы достигали этого вместе с Клавдием, но ощущения были тенью того, что я испытываю сейчас. И уж точно я не думала, что буду кончать, насаженная на пальцы ублюдка из тайной полиции.

В тишине бряцает пряжка ремня. Заключив, что прелюдия состоялась, Креон пристраивается ко мне своим членом, и тот легко проходит сквозь мокрые складки. Я повлажнела настолько, что не чувствую дискомфорта, хотя слышала, что первый опыт бывает болезненным. Мне не с чем сравнивать, но, как мне кажется, центуриона не обделила природа. Орган сильно распирает меня изнутри.

Креон дает мне время привыкнуть и толкается в моем теле.

– Ливия, – шепчет он, и я теряюсь в догадках, что может означать это слово. Ответ мне не нравится: оно слишком похоже на женское имя. Получается, владея мной, он представляет другую. Девушку из далекого прошлого, еще до службы в тайной полиции?

Или?

Дьявол.

Не ту ли девчонку, что носит форму «Фациес Венена». Быть может, он потрахивает и ее, а потому покрывает? Но если центуриону известен секрет этой стервы, и он о ней не доложил, то они оба покойники. Если правда вскроется, их расстреляют.

И пусть расстреляют! – злобно думаю я. Их недоказанный тайный роман не помешал центуриону развлечься и с заключенной. И почему я только решила, что отдаюсь достойному человеку?

Креон такой же ублюдок, как и все они здесь.

Мне хочется его ударить, вырваться и убежать. Но я стою с оттопыренным задом, а центурион в несколько быстрых толчков доводит себя до разрядки. Он выдергивает член, пока тот не излился в меня, как того требуют правила Империума. Драгоценное семя пачкает мои бедра, а Креон принимается одеваться.

Он использовал меня. Он получил свое. А меня ждет центр «Продукции и репродукции» и очередь из других подонков.

– Прости меня, Юлия, – тихо говорит центурион.

– Оставьте меня, – прошу я, хотя меня так и подмывает послать его к черту.

Шаги коменданта разносятся по коридору, и я лежу без движения, дожидаясь, когда он закончит вечерний обход. Я смотрю в темноту, не зажигаю остаток свечи, не строчу свою глупую исповедь.

Я догадываюсь, что и Креон Прэтор этой ночью не сомкнет глаз. Как мне кажется, я хорошо его знаю, оттого пребываю в уверенности, что он рванется спасать треклятую Юлию Силва. Каким бы образом он не собирался совершить акт бессмысленного героизма, исход будет один. Его казнят. Что до меня – я намереваюсь ему помешать. Я не позволю своему наставнику угробить себя ради какой-то девчонки.

Теперь моя очередь красться под пологом мрака. Я давно изучил все безопасные маршруты в стенах тюрьмы и общежитий «Фациес Венена», и спокойно могу продвигаться вслепую. Мне на руку, что последний энергетический кризис вынуждает Империум экономить на освящении в темное время суток.