Смерть субъекта - стр. 18

Сквозь низкую вибрацию у меня в голове доносится отдаленный голос децуриона:

– Рассредоточиться! Они вооружены!

Бах-бах-бах – вторят ему выстрелы со всех сторон. Я пытаюсь дотянутся до своего оружия, но моя рука прижата к земле чужим телом как надгробной плитой.

– Слезь с меня, – требую я, – слезь с меня, гадина!

Тирон не реагирует. Кое-как спихнув его в сторону, и проморгавшись от пыли, я вижу в полумраке его лицо, искаженное маской предсмертной муки. На его губах пузырится кровавая пена, а застывшие глаза устремлены в темноту. Меня не пугают покойники. Я видал их достаточно и знаю: от живых будет побольше проблем.

Одна из темных фигур приближается ко мне, и я стреляю прежде, чем успеваю что-то осмыслить. Почти карикатурно тощий, грязный человек, валится наземь, и железный прут, которым он, судя по всему, планировал проломить мне череп, со звоном выпадает из его рук.

Я вскакиваю и оглядываюсь: пока я разлеживался здесь, сражение переместилось дальше по улице, оттуда доносятся пальба, ругань и грохот, перемежающиеся с заунывным воплем сирены. Я двигаюсь на вспышки выстрелов, осторожно, прижимаясь к стенам зданий, оценивая обстановку. Мой путь усеян телами – некоторые, такие же чумазые, как убитый мной, наверное, бунтовщики, другие же – мои товарищи, о чем говорят тускло мерцающие в отсветах боя нашивки на форме.

Я не испытываю сожаления. Смерть – это всего лишь смерть. Она далеко не худшее, что может с тобой приключиться. Меня куда сильнее беспокоит – сколько еще неприятелей таится во мраке?

Выстою ли я против них, если все остальные члены нашего отряда погибли?

Дождусь ли прибытия подкрепления?

Вскоре я нахожу децуриона Прэтора. Укрывшись за киоском, где днем продают лимонад и прохладительные напитки, он отстреливается от незримого во мраке противника. Позабыв об осторожности, я бегу к нему и налетаю на кого-то по пути. Меня обдает зловонием немытого, гниющего тела, человеческих жидкостей, пота и мочи. Липкие руки шарят по моей униформе, пытаясь опознать, кто перед ним, и, заключив, что я один из «Фациес Венена», враг шипит по-звериному. В воздухе свистит занесенное лезвие, но я уворачиваюсь в последний момент.

Я стреляю почти вслепую, и нападающий пятится назад, зажимая руками дыру в груди.

Становится тихо. Все звуки рассеиваются дымком, вьющимся у дула моего пистолета. Сирена тоже смолкает.

Луч фонаря децуриона падает на тело поверженного противника у моих ног, прежде чем скользнуть вверх, к моему лицу. В тусклом свете я вижу жуткую рану у командира на шее. Его губы, горло и воротник кителя вымазаны в крови. Непостижимо, что с такой раной он еще жив.

– Спасибо, – говорит он с волчьей усмешкой. Он шагает ко мне, но его колени подгибаются, и, только мое вовремя подставленное плечо уберегает его от падения. Я помогаю децуриону принять сидячее положение у стены киоска.

– Не думал, что уцелеешь именно ты, – делится командир, – напомни, как твое имя?

– Ливий Велатус, господин, – отчитываюсь я.

Глаза децуриона закрываются сами собой, заметно, каких усилий ему стоит не провалиться в забытье. Теперь мне по-настоящему страшно. Я боюсь, что он умрет на моих руках, и я останусь один на один с темнотой и всем, что в ней может таиться. Бросив взгляд вверх, я замечаю, что горошинки звезд скрыли плотные тучи.