Смерть меня не найдёт - стр. 9
- А у вас остаётся пять суток, начиная с сегодняшнего вечера. И если память вам по-прежнему отказывает, лирта, то напомню – казни в Магре происходят обычно на закате.
- А обход главврача когда?
- Что?
- Ничего… Не оставляйте меня, здесь грязно, здесь крысы бегают! – почти выкрикнула я. Какой смысл убеждать сумасшедших, что они сумасшедшие?
- А вы хотите, чтобы в Винзоре была ещё и уборщица?! – искренне удивился черноволосый. – До таких вершин наше с вами общение ещё не доходило…
Но что касается крысы, то – никаких проблем.
Крыса, мирно догрызавшая в уголке какой-то сухарик, настороженно подняла голову. Мужчина сделал шаг, каким-то нечеловечески быстрым движением наклонился и ухватил заверещавшего зверька за шкирку, поднёс к лицу, втянул носом воздух. Я вдруг отчётливо представила себе, как «упырь в плаще» демонстрирует отросшие клыки в кровожадной ухмылке и одним движением откусывает крысе голову, а потом тщательно, со вкусом пережёвывает – после чего я сразу признаюсь хоть в хранении наркоты, хоть в покушении на «короля», хоть в попытке хищения бабывалиной пенсии.
- Не надо! – пискнула я, а потенциальный упырь дёрнул рукой – и крыса безвольным меховым комком упала на пол, несколько раз дёрнулась и затихла. Голова у неё точно была на месте, но она явно была мертвее камня.
- Доброй ночи, да хранит вас Тирата, лирта, и да развяжет она ваш не в меру бойкий язык, - почти светски произнёс мужчина и всё-таки вышел, а я отползла от крысиного трупика, уселась прямо на омерзительно грязный холодный пол и завыла белугой.
Узник в соседней камере глухо, судорожно закашлялся. Выбирать между чумой и туберкулёзом мне ещё не приходилось, и я прямо на пятой точке поползла подальше от них от всех. Сначала ощутила спиной шершавые прутья, а потом, совершенно неожиданно, на плечо опустилась чья-то рука.
- Эй, лирта, хорош выть.
Я резко обернулась и за решётчатой стеной увидела женщину. Совершенно обычную женщину, лет сорока на вид, в длинной тёмной хламиде, с перепачканным в пыли лицом, не накрашенным, ещё далеко не старым, но очень усталым – вряд ли ей было больше сорока лет. Волосы, неожиданно густые и пышные, были удивительно чистого шоколадного оттенка, вероятно, крашеные, а то и вовсе парик.
- И так тошно, чего ты разоралась? В прошлые дни вроде поспокойнее была…
Я смотрю на неё, ощущая, как остатки здравомыслия, подобия здравомыслия, разбиваются вдребезги.
- В прошлые дни? А сколько я уже здесь?
Женщина тоже надрывно кашляет, но мне вдруг становится как-то всё равно. Раз жить осталось только «половину декады», плевать и на туберкулёз, и на чахотку… или это одно и то же?
- Сколько дней я здесь нахожусь?
- Да я откуда знаю, ты не очень-то разговорчивой была. Декады полторы… со мной что-то тянут, а ты уже здесь была. И каждый честной день на допросы, вот как.
- Сколько дней? – тупо повторяю я. То, что я здоровая, а они все сумасшедшие, понятно. Но нужно поговорить с аборигенкой этого дурдома, потому что у меня закралось смутное подозрение, что в этом их безумном восприятии реальности прослеживается какая-то система, какая-то общность. То есть они все сошли с ума в одну и ту же сторону, и странной кажусь им я, а друг для друга они уже нормальные. И это настораживает.
Коллективный психоз..?