Слово Вирявы - стр. 15
– А вы ведь тоже из Мордовии, Варюша, да? – неожиданно спросила Марина Дмитриевна и выжидательно замолчала.
Поезд громыхнул и резко затормозил. Маленькую Танечку качнуло вперед, и она наверняка больно бы шлепнулась в проход между полками, если бы Варя не успела подхватить ее, тяжелую и мягкую.
– Ох, батюшки! Вай, спасибо! Вы прямо наш ангел-хранитель! – испуганно запричитала Танина бабушка. – Это ведь надо так затормозить! Встречный, что ли, вне расписания?
Варя сглотнула и посмотрела на Танечку. Та быстро вывернулась из Вариных рук, уткнулась в бабушкин живот и засопела.
– Ну-ну, тетя Варя, видишь, какая ловкая! Поймала тебя!
За окном завибрировало, забликовало, и мимо них с громким «тух-тух» пронесся встречный. Потом все стихло, поезд вздрогнул, по-собачьи отряхнулся и нехотя двинулся вперед.
– А ты свою дочку тоже бабушке отдала? – спросила Танечка.
Варя вскочила, пробормотав, что ей срочно надо в туалет, и выбежала в коридор.
Ночью в купе было то душно, то холодно из-за капризов кондиционера. На остановках приглушенно доносились объявления вокзальных дикторов, чьи голоса эхом отскакивали от железа, камня и бетона станций. В окно то и дело брызгал свет фонарей – опускать шторку не стали из-за Танечки, которая боялась темноты. Марина Дмитриевна храпела густым меццо-сопрано, в коридоре деловито постукивали каблуки проводницы. Варя лежала с закрытыми глазами только потому, что так полагается делать, когда хочешь заснуть. В сумбурном кино, которое она показывала самой себе на обратной стороне сомкнутых век, пленка времени то замедлялась, стопорилась, отображая ее, Варю, слушающую, как Руслан сухо и вертко предлагает немного пожить порознь, то ускорялась, демонстрируя ее триумфальное возвращение в столицу с блестящим материалом, который выйдет не в уголке газеты, а на целом развороте – Руслан его просто не сможет не заметить… Чем подробнее Варя представляла свой успех, тем менее неприятным казалось ей предстоящее путешествие. Ну что она, в самом деле? Эрзяне – народ упрямый, но словоохотливый. Конечно, сперва заартачатся, а потом как примутся рассказывать – не остановишь. «Когда это здесь началось?» – спросит она и снимет солнечные очки (их надо будет еще купить). Они увидят, какие заинтересованные глаза у столичной журналистки, проникнутся и переспросят, уже зная, о чем речь: «Что именно?.. А, вы про то, что люди пропадают? Вай… Так давненько…»
Она повернулась к стенке, натянула на голову одеяло и вдруг почувствовала, что ужасно устала – не сегодня, а вообще. Давно. Поезд мерно качал ее узкую постель, как если бы это была колыбелька, из которой она выросла, или гамак, подвешенный между деревьями или столбами. Варя прислушивалась к ощущениям, стараясь понять, нравятся они ей или нет. Пленка времени быстро побежала вперед, и она увидела себя откуда-то сверху, лежащей на спине в чем-то тесном – то ли в лодке, то ли в сундуке. Она нависала сама над собой и вдруг заметила, что руки у нее… Нет, не сложены на груди – вытянуты вдоль туловища. Варе разом стало не по себе, она вздрогнула, пытаясь сбросить с себя морок, но невидимая камера упорно приближала ее собственное лицо, бледное и застывшее… Она раскрыла глаза, вскочила, чуть не ударившись о столик, и ругнулась про себя, что надо бы переходить с валерьянки на серьезные успокоительные. Лучше уж даже не пытаться заснуть, чем представлять такую жуть. Фантазерка фигова.