Сломанная - стр. 9
– А ну-ка стой! – голос проскрежетал, как ржавое железо по металлу.
Ремень просвистел в воздухе, прежде чем обрушиться на спину жгучей плетью. Первый удар – обжигающий, лизнул пламенем. Второй – резкий, как удар ножа. Рианна закричала. Её тело извивалось в отчаянной попытке вырваться, нырнуть из окна, но хватка ощущалась железной, безжалостной.
Слёзы застилали глаза, превращая вид улицы в размытое пятно. Воздух вырывался из лёгких короткими, судорожными всхлипами. Каждый удар оставлял на коже жгучие следы, которые, казалось, будут гореть вечно.
– Получай! Получай! – он бормотал, как будто заведённая машина, каждый взмах руки отмеряя новую полосу боли.
Мать застыла в дверном проёме, её руки были демонстративно скрещены на груди. Тонкие губы сжаты в жёсткую линию, а глаза – холодные, безжизненные – не выражали ничего, кроме безразличия. В её взгляде читалось нескрываемое одобрение происходящего.
Всё расплывалось перед глазами Рианны. Пол, потолок, стены – всё кружилось в безумном танце, окрасившись в кроваво-красные тона. Каждый удар казался бесконечностью, растягиваясь в вечность. Каждый крик, вырывающийся из горла, будто был последним в жизни.
Она действительно умела кричать громко, пронзительно, до хрипоты. Её голос, обычно спокойный, тихий, разрывался от боли и отчаяния. И в этот раз её крики также не имели никакого значения. Они тонули в вязком пространстве реальности, разбиваясь о каменные сердца тех, кто должен был защищать.
Глава 5
На следующий день ей казалось спокойная аудитория университета, пропитана ярким запахом старой мебели и ароматного кофе. Солнечный свет через грязные окна рисовал на полу размытые пятна. Рианна сидела на краешке стула, перенеся весь вес на одну ягодицу – вторая всё ещё горела огнём после вчерашнего.
Преподаватель монотонно бубнил о статистике домашнего насилия, жестикулируя у доски. Его слова – «травматизация», «цикл агрессии», «посттравматический синдром» – висели в воздухе, как чужие, ненужные ярлыки.
Она стиснула зубы. Спина ныла от напряжения, а под рваным свитером скрывались синяки, которые утром она замазала тональным кремом. Какая ирония, – думала она, глядя в конспект, где вместо лекций были нарисованы каракули – острые, колючие, как её жизнь.
За соседней партой перешёптывались одногруппницы, бросая на неё любопытные взгляды. Наверное, думают, что я с бодуна, – усмехнулась она про себя. Если бы они знали…
Аудитория замерла, когда телефон преподавателя резко зазвонил, прерывая лекцию. Он нахмурился, выслушал сообщение и поднял глаза на Рианну. Взгляд был тяжёлым, неодобрительным.
– Рианна, вас вызывают в деканат. Сейчас.
Она встала, стараясь не морщиться от боли в спине. Хотя бы сидеть больше не придётся, подумала она с горькой усмешкой.
Кафедра социологии встретила её гулкой пустотой, нарушаемой только скрипом кожаного кресла. Александр Леонидович сидел за массивным столом в своем кабинете, его пальцы перебирали бумаги. Запах старых документов и деревянной мебели витал в воздухе.
– Здравствуй, – он отложил папку и сложил руки, – к нам поступили жалобы от родителей Бени. Они утверждают, что ты… избила его?
Его голос звучал скорее с недоумением, чем с обвинением. Бени, сынок местного чиновника, всегда был золотым мальчиком в глазах преподавателей.