Сломанная - стр. 7
Мать вскочила с дивана резким, почти агрессивным движением. Её дорогой шёлковый халат распахнулся, обнажая кружевное бельё – явно не домашнюю одежду.
– Два часа ночи! – голос разрезал полумрак комнаты, звеня от негодования. – Ты совсем совесть потеряла?
Дочь проигнорировала выпад, направляясь к холодильнику. Но продолжила ощущать на себе пристальный взгляд матери. Тот сканировал её фигуру, особливо задерживаясь на откровенном вырезе майки.
Дрожащими пальцами Рианна потянулась к бутылке воды. Остаточный адреналин всё ещё бурлил в крови, заставляя руки предательски подрагивать, пока она откручивала крышку. Взгляд матери прожигал спину, добавляя нервозности.
– Ты что, вообще без белья ходишь? – голос просочился ядом, каждое её слово было пропитано презрением. – Или решила, что раз твоя подружка Лера так делает, то и тебе надо?
– Мам, мне 18, – она старалась говорить ровно, хотя внутри бушевало сомнение. – Я сама решаю, что надеть.
Мать презрительно фыркнула, руки у нее сжались в кулаки. Ее взгляд метнулся к зеркалу в прихожей, разочарованно ускользнул назад.
Рианна без охоты повернулась, поднесла к губам бутылку. Холодная жидкость обожгла пересохшее горло, но не смогла унять внутреннюю тревогу. Её пальцы всё ещё слегка подрагивали.
– Восемнадцать?! – мать взорвалась истерическим смехом, и голос эхом отразился от стен. Резко схватив Рианну за плечо, она впилась ногтями в нежную кожу. – Да ты безответственная эгоистка! Я тут с ума схожу, а ты веселишься!
За стеной раздался громкий стук по батарее – соседи требовали безмолвия. Но мать только повысила голос, её свободная рука нервно дёргалась в воздухе, пытаясь поймать строптивые кудри.
– Я была с друзьями… – Рианна попыталась освободиться, но хватка оказалась неожиданно крепкой. Стальные пальцы впивались в плечо, оставляя болезненные следы.
В воздухе повисло напряжение, густое, как туман за окном.
– Где папа? – у нее колотилось сердце, как кровь стучит в висках.
Отчим, как всегда, отсутствовал. Где-то в тёмной подворотне он пропивал последние деньги, оставляя их втроём – мать, дочь и этот проклятый дом – сцепившимися в вечной войне.
– Друзья?! – мать издала едкий смешок, тонкие губы искривились в ядовитой усмешке. Костлявые пальцы впились в бёдра Рианны, оставляя багровые следы на нежной коже. Глаза, подведённые дешёвой подводкой, сверкали диким, неистовым огнём.
– Если ты принесёшь в подоле – я за себя не ручаюсь! – шипела она, и каждый звук, словно резал воздух.
Рианна открыла рот, чтобы крикнуть, что она еще не…, но слова застряли в горле колючей комком. Какая разница? Мать, родившая её в те же 18, лишь фыркнула бы и назвала лгуньей.
Внезапно за окном раздался скрип подъездной двери – то ли отчим вернулся, то ли просто пьяный бродяга с улицы. Мать дёрнулась на звук, и Рианна, воспользовавшись моментом, вырвалась из её хватки. С полки слетела фарфоровая статуэтка – подарок какого-то давнего «друга семьи». Осколки разлетелись по полу, как осколки их разбитой жизни. И этого хватило, что бы родительница разразилась криком:
– Всё как у твоей стервы-бабки! В 15 уже на панель!
Рианна чувствовала, как подгибаются колени, в ушах всё ещё звенели яростные слова. Тошнотворный запах слишком для них дорогих духов окутал её, словно удушающая пелена. Она зажала уши ладонями, пытаясь отгородиться от реальности.