Слёзы Индии - стр. 4
Она вернулась к кулону, перебирала его в руках, вспоминала, как в детстве носила его на тонкой цепочке, как мать предупреждала не терять, не отдавать чужим, как в ту самую ночь, самую страшную, самую долгую, кулон исчез, а вместе с ним исчезло что-то очень важное, что-то, что она так и не смогла назвать.
Санадж вышла на балкон – утро уже окончательно овладело городом, по улице тянулись мотоциклы, женщины в ярких сари торговались на углу, в воздухе витал запах уличной еды, смеси специй, дыма, пота и чего-то свежего, похожего на ливень. И всё же, несмотря на этот калейдоскоп запахов, в какой-то момент она снова почувствовала тонкий, невидимый аромат жасмина, неуловимый, тревожный, преследовавший её ещё ночью.
Мир будто сужался до одной точки: кулон в ладони, запах жасмина, голос, звучащий на границе сна. Она поняла, что всё, происходящее теперь, было не просто случайностью, а частью чьей-то большой, невидимой игры, в которую её втянули без разрешения, без предупреждения. Тревога не отпускала, но вместе с ней в ней росло и странное любопытство, острота, которую она давно не испытывала. Что-то пробуждалось, не только память, но и внутренний импульс идти дальше, не убегать, не закрываться.
Когда Санадж вошла в галерею, было ещё слишком рано для публики, но Ритика уже ждала её у дверей. Она держала в руках планшет и блокнот, то и дело посматривала на часы, нервно грызла край ручки. При виде Санадж она старалась улыбнуться как обычно, но взгляд выдал тревогу, не ту, которую можно скрыть под рабочей вежливостью, а проникающую в каждое слово, в каждую паузу между репликами.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Ритика с мягкой осторожностью, теребя край рукава, будто проверяя, выдержит ли ткань её нервозность.
– Лучше, чем ожидала, – ответила Санадж, удивившись спокойствию собственного голоса. – Ночь была слишком длинной для первого дня в городе.
Ритика опустила глаза, её пальцы замерли на планшете, и пауза повисла, тяжёлая, как влажный воздух Мумбаи. Она кашлянула, словно пытаясь прогнать неловкость, и тихо заговорила:
– Мне… мне только утром рассказали про тот случай в клубе. Про бокал. – Голос её дрогнул, выдавая стыд, спрятанный за вежливой улыбкой. – Я должна была заметить, следить внимательнее… Простите, Санадж, мне правда жаль, что я пропустила это.
Санадж ощутила, как внутри вспыхнула тонкая искра тревоги. Она вспомнила голос того мужчины, его руку, отодвинувшую бокал, и фразу, прозвучавшую, как обет: «Я тебя не спрашивал».
– Был какой-то человек. Не уверена, что он был гостем, – сказала она осторожно, – но он ушёл, не оставив имени. Просто… оказался рядом, когда был нужен.
Ритика кивнула, но её взгляд, блуждающий по полу, выдавал больше, чем забота о подопечной. Она стиснула планшет, словно он мог спрятать её растерянность, и понизила голос:
– Иногда здесь появляются люди, которых мы не приглашали. – Она бросила быстрый взгляд через плечо, будто стены могли подслушать. – Я проверяю списки, всегда проверяю, но в Мумбаи… многие предпочитают тень.
Ритика замялась, её пальцы снова дрогнули, теребя ручку. Она заговорила почти шёпотом:– Думаешь, мне стоит бояться? – спросила Санадж, неожиданно для себя.
– Не мне решать, чего опасаться в этом городе. Но… если что-то ещё покажется странным, скажите мне сразу, хорошо?