Слава – вещь липкая - стр. 16
Глава 6
На полу посреди комнаты лежал парень с огромной алой раной на шее. Рядом с шеей натекла лужа крови. Почти черная лужа. По всему было видно, что парень этот свое уже на белом свете отстрадал. Убитого я сразу да с разбега как-то не признал, но, скорее всего – это был нужный мне Витька-бандит. Бить его в лицо расхотелось.
“А если он здесь, – почему-то очень ясно и без какого-либо волнения подумалось мне, – то и Любка должна быть где-то рядом. Непременно должна быть, подлая. Вот её-то я сейчас… Ну, где ты прячешься, гнида подколодная?”
Мне б, дураку, прочь поскорее бежать от этого смертоубийства, забиться в какую-нибудь щель как клопу да не трепыхаться там, а я в мечты о поисках изменщицы ударился. Любки я не нашел, а вот в кровищу ботинком вляпался здорово. Идти на улицу с кровавой обувью мне не захотелось, и я решил почистить ботинок. Сначала подумал воспользоваться шторой, закрывавшей половину дверного проема, но одумался, больно, материя красивая. И я стал искать глазами еще что-нибудь. Рядом с кровавой лужей валялась какая-то бумага. Её я и решил использовать для ухода за обувью. Вот, дурак! Это теперь я себя корить да обзывать всячески могу, а в тот момент на меня затмение напало. Конечно, затмение! А иначе, как объяснить, что я в чужой квартире, рядом с теплым еще трупом, обувь почистить решил. Жуть!
Окончательно очистить ботинок я не успел. На пороге объявилась Любка. Объявилась, и, как мне показалось, ничуть не удивилась моему пребыванию в гнезде своего нового любовного счастья. Она смерила меня этаким презрительно-надменным взглядом, сделала короткий вздох, чтобы меня поприветствовать или плюнуть в лицо, но тут заметила труп на полу. Надменность с презрением мигом смылись лица моей бывшей возлюбленной, а на смену им (мне так показалось) сперва нахлынуло легкое уважение ко мне, а потом тяжкий ужас. Такой тяжкий, что у Любки поначалу и закричать не получилось. Она только рот открывала, подобно выловленному из тины карасю. И только секунд через десять завопила подлая изменщица громко, истошно да с различными причитаниями. Завопила и – шасть на улицу! Я за ней! Но Любка оказалась проворней, наверное, всё от того же ужаса. Пока я из подъезда выбегал, а она уж на крыльцо районного отдела милиции влетает. Я уже говорил, что в нашем районном центре всё рядом. Преследовать вопящую беглянку на территории правоохранительного учреждения я как-то не посмел и шмыгнул на всяких случай за дряхлый полуразвалившийся деревянный сарай, что доживал свой век возле нового кирпичного дома. На мою удачу доживал без всяких там собак и прочей шумной дичи.
Только я за сараем укрылся, а Любка уж обратно мчит. И не одна. Два сержанта бегут с ней да капитан при красной повязке. Уже перед домом, Любка с милицией перешли на шаг, и я отчетливо услышал часть их разговора.
– Это всё из-за меня, – часто дыша, ведала свои мысли правоохранительным органам моя бывшая. – Приревновал он меня и прирезал Витеньку. Вот ведь чего удумал, гад. Вот ведь каков! Он же и меня мог… А с первого взгляда и не подумаешь. Из-за меня это всё…
Не успела за передовым отрядом милиции захлопнуться дверь подъезда, а уж перед ней тормозит белый «Жигуль» с синей полосой. Начальство с большими звездами к месту преступления, как и положено, на машине пожаловали. Возле подъезда стал собираться народ. Начальство долго в квартире убиенного не задержалось, и через несколько минут вышло на свежий воздух, отошло как раз к месту моего схорона и остановилось, чтоб наметить некоторые контуры плана по расследованию столь громкого для нашего района преступления. Хотя они, соблюдая правила конспирации, говорили в полголоса, но я всё слышал явственно. Контуры-то операции по моему задержанию намечались рядом с моим укрытием. В полуметре. Только стенка из подгнивших досок была между нами и всё.