Слава – вещь липкая - стр. 15
Тут и меня соизволили посетить воспоминания. Почти яркие. Увидел я, как наяву, недавний праздничный вечер, веселую Любку да увивающегося возле неё вертлявого хмыря. Мне стало обидно, и я в сердцах грохнул кулаком по прилавку, отчего на пол упала картонная коробка со столовыми приборами.
– Ты это, того! – тут же свирепо рявкнула в мою сторону тетя Клава. – Нечего имущество казенное здесь портить, а, коли, кулаки чешутся, так иди Витьке нос разбей, а не получится Витьке, так дай Любке в глаз, чтоб показать, что мужик ты настоящий! А то ишь ты, счастливая она… Запомни, Андрюха, настоящий мужик никогда обиды не простит! Это тютя какой-нибудь утрется да промолчит, а настоящий мужик он себя в любом деле покажет! Вот мой, бывало, так разойдётся, что и мне за милую душу прилетит. И ты покажи себя – пусть она с подбитым глазом на курорт свой улепетывает. Вот смеху-то будет!
– Да какой он мужик! – визгливо вдруг завопила, неизвестно откуда явившаяся да запыхавшаяся местная заведующая Кира Кирилловна Мосалова. – Рохля! Плевый человек! Ему рога в наглую наставили, а он тут стоит да рассусоливает. Ни в жизнь не пойти ему к Витьке на разговор! Не мужик, а сопля в полёте!
Лицо у Кирки – красное, хоть прикуривай. И дышит она часто, поди, от злости, что бывшая подчинённая улетает в дальние края без всякого зазрения совести. Я хотел тут же достойно ответить руководительнице магазина на её злой выпад, но подбежавшая ко мне Люся быстренько указала, как быстрее пройти к хоромам моего обидчика и номер квартиры назвала. И я, конечно же, предпочёл не ввязываться в словесную перепалку со злой бабой, уже разменявшей тридцатник, а стремительно припустил по указанному из окна магазина маршруту, чтоб расквитаться за попранную честь и оскорблённое достоинство. На крыльце магазина меня догнала Антонина и торопливо зашептала на ухо:
– Не ходил бы ты туда, Андрюша! Витька-то, бандит! Он у нас в районе почти за главного! Не ходил бы ты! Я ведь тебе добра желаю. Злятся они все очень на Любку, особенно Кира и тебя специально подстрекают. Из вредности. Не ходи, добром там дело не кончится…
А мне уже плевать было на всех: и на бандитов, и на Тоньку с её добрыми советами, и на прочих продавщиц с уборщицами. Да пошли б они все вместе куда подальше! Я вырвал рукав у пожелавшей мне добра сердобольной девицы и почти бегом рванул к нужному дому. Сейчас я им всем покажу куку-маку! Ох, попляшут они у меня!
Дом этот, как впрочем, и всё в нашем районном центре, был рядом. На соседней улице. Врываясь в сумрак подъезда трехэтажного строения, я наткнулся на грудь крепкого и сердитого парня. До того крепкого, что меня после столкновения отбросило от его груди, как мяч от штанги футбольных ворот. В другой раз я, может быть, и возмутился бы столь бесцеремонному отношению к себе, но сейчас мне было не до этого. Не до выяснения отношений, другое у меня на уме, но из подъезда я выглянул. Я высунул голову из приоткрытой двери, посмотрел как белобрысый здоровяк с лицом, здорово смахивающим на кукиш, правую щеку которого пересекал глубокий шрам, садится в серебристую машину не нашего производства, плюнул в сторону удалявшихся красных фонарей и рванул вверх по лестнице. Нужная мне дверь была приоткрыта, и я, оглушенный до легкого умопомрачения жестокой обидой, не ожидая здесь никакого подвоха, смело шагнул через порог. Шагнул и решил без лишнего разговора бить любого, кто под руку попадет. Бандит – так бандита! Любка – так Любку! Любому в торец, а дальше будь что будет! Под руку мне, однако, никто не подвернулся, а вот на глаза попался труп.