Слабо не влюбиться? - стр. 34
Как он тут очутился? Я даже не слышала, чтобы кто-то заходил следом!
– Это вообще-то женский туалет, – глядя на него через зеркало, говорю я. – Выйди.
– Да мне плевать. Главное, что тут никого, кроме нас, нет.
Он шагает вперед. Я резко оборачиваюсь. Стоять к нему спиной слишком рискованно.
Знавала я таких… Точнее никого я не знавала, но вся мировая художественная литература буквально вопит о том, что благоразумным девушкам не следует оставаться наедине с полуадекватными социопатами.
– Что тебе нужно? – спрашиваю резко и даже грубо.
Сейчас не до любезностей. Мне страшно. Демид навевает на меня безотчетное чувство тревоги. Сердце пойманной птицей трепыхается в груди, а от живота к горлу поднимается тугой тошнотворный ком.
– Я же уже говорил. Ты.
Нет, ну он точно маньяк! Даже слова произносит со странными, леденящими душу интонациями. Точь-в-точь Джек-потрошитель!
– Ты совсем ку-ку? Или просто на понт меня берешь? – изо рта вырывается нервный смешок. – Если так, можешь не стараться: не напугал.
Стандартная ситуация: в критические моменты я всегда смеюсь. Наверное, это мой способ не провалиться под тонкий лед паники окончательно. Удержать трезвый разум на плаву.
– Я не люблю, когда со мной играют в кошки-мышки, Вася, – еще один шаг, и Лапин оказывается так близко, что я могу разглядеть зеленоватые крапинки на темной радужке его недобро прищуренных глаз. – Не вынуждай меня действовать грязно.
– Это угроза? – повыше задираю подбородок, чтобы продемонстрировать, что я его не боюсь.
Хотя на самом деле, конечно, боюсь. До чертиков. Мы в туалете совсем одни. Что, если никто не войдет сюда в ближайшее время? Мне ведь даже крики не помогут. Они просто потонут в шумном гвалте большой перемены. Меня не услышат.
– Скорее, предупреждение, – Демид протягивает руку и снова касается моих волос. Так же, как в тот день, когда мы с ним только познакомились. Но, в отличие от прошлого раза, я не чувствую приятного трепета. Только неприязнь и острое желание как можно скорее сделать ноги. – Так как насчет прогулки, Солнцева?
Он говорит нарочито мягко, но я все равно ощущаю железо, прячущееся в его голосе.
– Иди к дьяволу!
– Хах, не поверишь, но я и так с ним живу, – усмехается парень.
А затем вдруг резко хватает мои запястья и, удерживая их по сторонам, прижимается ко мне всем телом. В поясницу больно вонзается край раковины, а реальность перед глазами стремительно мажется. Я дергаюсь назад, выкручиваю руки и поднимаю пронзительный визг. Мне даже не приходится напрягать голосовые связки – вопль рвется наружу сам собой.
– Отвали, придурок!
– Цыц, не рыпайся! – рычит он мне в ухо. – Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому.
Очередной рывок – и мне наконец удается освободить запястья из грубых тисков. Что есть мочи толкаю парня в грудь, и он, нелепо взмахнув руками, отлетает к противоположной стене.
– Сука! – срывается с тонких губ.
Хищное хладнокровие на его лице сменяется буйной яростью. Глаза наливаются кровью, а тонкие ноздри угрожающе расширяются. Еще секунда, и Лапин снова попытается меня обездвижить, но я, черт возьми, не дам ему такой возможности.
В один прыжок подлетаю к двери и, врезавшись в нее всем телом, вываливаюсь наружу. Именно вываливаюсь, потому что в эту самую минуту силы окончательно меня покидают, и, запутавшись в собственных ногах, я неуклюже растягиваюсь на полу.