Сквозь боль - стр. 4
Дан думал, что сбежал от нее год назад, когда поступил в московский вуз, но то была иллюзия. Ася обиделась и оборвала с ним все контакты, а в мыслях все равно продолжала его мучать. Засела в сердце стрекозой, никак не затихала. Постоянно раздражала и требовала внимания. Ничем невозможно было заглушить этот стрекот.
Он вернулся за ней. Решил окончательно, что просто заберет ее с собой, без оглядки на Тима. Дан не сомневался, Ася продолжала держать Тима на коротком поводке, но соблюдать дистанцию. А оказалось, им всегда мешал только он. Его не стало, и Ася с Тимом сошлись. Дан вернулся, и опять начались кошки-мышки. Ася пыталась скрыть, но он чувствовал, как она по нему скучала и жаждала его, каждый раз с трудом ускользая, как привыкла с детства. Убегала обратно к Тиму. Опять заставляла их биться за себя. И Дан бился, только в этот раз всерьез.
В ночь перед той злосчастной гонкой Ася почти сдалась его напору. Дан уже зажал ее в тиски. Она растянулась по забору, в который упиралась лопатками и попой. Он закинул ее руки над головой и прижался пахом. Стояк окреп настолько, что чуть ширинка не разошлась. Ася ему отвечала. Извивалась всем телом, подставляя свою киску под его член. Сама задрала юбку и, чтобы заглушить собственные стоны, впилась зубами в его плечо. Лишь припозднившийся сосед с любопытной собакой вынудили их оторваться друг от друга. И Ася опять сбежала, пока Дан отвечал на дурацкие вопросы собачника.
– Не трогай меня, сволочь, – громким шепотом возмущалась Ася, тяжело дыша ему в рот. В беседке стало душно. Оба раскаленные, они излучали жар.
Он ловил ее винное дыхание, опьяняющее не хуже водки, и напирал сильнее. Проникал в нее языком, захватывал губы, мял их и облизывал. Ладонью сжимал шею сзади, чтоб не выскользнула опять. Она не могла, была зажата между ним и стеной, лишь махала руками, слабо колотя его по плечам. Дан не обращал на это внимания. Поняв, что ничуть ему не вредит, Ася снова начала царапаться. Он целовал ее хищно, она в ответ кусалась. Досадливая боль только добавляла остроты ощущениям.
– Отпусти меня. Ты больной, – шипела Ася.
Выловив пару секунд во время передышки, она попыталась пнуть Дана в пах, но он ловко увернулся и усадил ее на скамью. Она отбивалась безрезультатно.
– Ты меня больным сделала, – опускаясь на колени, Дан смотрел ей в глаза. Укорял. В ответ получал то же самое, приправленное ненавистью.
– Ты всегда был безбашенным, – фыркнула Ася.
Он задрал ей платье на живот и раздвинул ноги. Из-под подола потянуло земляничным гелем для душа. Она ахнула и положила руку на черный треугольник кружевных трусиков. Сквозь мелкую сетку просвечивала белая кожа.
– Что ты делаешь? – в смоляных глазах загорелись страх и желание. Словно кошка за солнечным зайчиком, она следила за тем, как он расстегивает бляху ремня и медленно вытягивает его из джинсов.
– Делаю тебе хорошо.
Дан сложил ее руки вместе и затянул их ремнем. Ася так обомлела, что ни разу не рыпнулась. Дала спокойно себя связать. Дышала судорожно, сама не могла понять, что предвкушала: удовольствие или отвращение.
Пока он обматывал ее запястья ремнем и приковывал их к стене беседки, у Аси было время осознать, где они находятся. В этой беседке они много играли в детстве, прятались от грозы, ели шашлыки, замаринованные тетей Настей и зажаренные дядей Олегом на мангале. Это был двор Фазановых. Тимин двор. В нескольких метрах от них стоял его дом, в котором десятки его знакомых отмечали его поминки. А они с Даном… прямо на Тиминых похоронах…