Сказочки - стр. 4

– Емелюшка… Ну почему так всегда получается: только тогда ценить начинаем, когда вернуть нельзя? Я ведь не попрощалась даже с ним. Прибежала, а он уже…

Я баюкал ее на руках, точно ребенка, пока рыдания не сменились тихими всхлипываниям. Царевна так и уснула, прижавшись к моему плечу, уставшая от слез и горя. Я бережно отнес ее в спальню, вернулся к себе, собрал немудреные пожитки. Зашел к царю попрощаться. Бояре и слуги ушли, сделав все, что нужно. Покоившееся на ложе тело в пышных одеяниях совсем не походило на того человека, что смеялся вчера над очередной побасенкой.

– Прощай государь, – низко поклонился я. – Спасибо тебе за доброту. И за дочку твою… по гроб жизни теперь за тебя молиться буду. Присмотри там за ней… Мужа бы хорошего, чтобы за ним – как за стеной каменной. И чтобы государство в руках удержал.

Всякий знает, что умершие родители продолжают оберегать своих детей. Потому что родительская любовь, в отличие от всего остального, вечна. Даже когда мы не хотим этого замечать…

Дома все стало по-другому. Построили новую избу. Хозяйство на лад пошло.

Старший брат женился, и начал жить своей семьей. Мать готова была пылинки сдувать с вернувшегося «кормильца», и уж подавно не собиралась гонять меня с печки. Казалось, живи да радуйся, а я готов был завыть с тоски. Однажды вечером пошел к речке, сел на бережку.

– Щука, покажись. Поговорить не с кем.

Из воды показалась голова:

– Здравствуй, Емеля. Тяжко тебе?

– Тяжко. Знаю, что ничем не поможешь. Сам виноват, нечего было на царскую дочку заглядываться. Просто поговори со мной, ладно?

– Ладно. Что-то ты ничего у меня не просишь, парень.

– А ничего и не надо. Ступай себе с богом. Больше, чем сделано, уже не выйдет. Спасибо.

– Странный ты, Емеля.

Я невесело улыбнулся:

– И ты туда же. Какой уж есть.

В свой черед очень сменилась зимой. Время ползло размеренно и однообразно. До тех пор пока перед нашей избой не остановилась богатая карета. Я понял, что творится что-то неладное, только услышав, как охнула матушка. Выглянул в горницу, и оторопел: посреди избы стояла Марья.

– Ты? – ничего умнее в голову не пришло.

Она смущенно улыбнулась:

– Я, Емелюшка. Проведать приехала.

Мать суетилась, собирала на стол, а я не видел ничего, кроме серых бездонных глаз.

– Как ты?

Она пожала плечами:

– Живу. Привыкаю царствовать. Батюшки не хватает.

– Знаю. Замуж тебе надо. Неужто ни один царевич не сватается?

– Сватаются, как не свататься, – Марья махнула рукой. – Да только им не я, корона нужна.

– Господи, дураки какие! – не выдержал я. – Кому та корона сдалась!

– Так уж и никому? – прищурилась царевна. – А сам примерить не хочешь?

На пару минут я лишился дара речи. С трудом отдышавшись, выговорил:

– Смеешься? Не подходит корове черкасское седло. Куда мужику корона?

– Не смеюсь, Емеля. Спрашиваю. Ума у тебя больше, чем у любого царевича, что свататься приезжали. А то что ты этой короны не хочешь – тем лучше. Будешь о стране думать, а не о власти. Ну, а я помогу, чем смогу.

– Нет, – отрезал я – Не нужна мне корона. Ничего мне не нужно, кроме…, – я осекся.

Маша лучезарно улыбнулась:

– Кроме? Так чего же ты хочешь, Емеля?

– Да ничего мне не надо, кроме тебя! – заорал я. – Хватит издеваться!

Царица улыбнулась еще шире.

– Дурак ты, Емеля! Неужели так ничего и не понял?