Сила - стр. 44
(т. ж., с.74).
Силы текут по жилам, они вливаются в тело, наполняя его. Они перетекают из земли в тело. Это жидкость. А тело – емкость, способная вбирать силы в себя и даже их накапливать. А потом расходовать.
«Эта субстанция расходуется по мере того, как человек совершает какие-то действия и – шире – по мере того, как он живет на свете» (т. ж.).
Эти словосочетания отражают наши знания о себе: действительно, устав, ты теряешь силы, отдыхая, восстанавливаешь их. Если ты, допустим, бежал, то достаточно немного передохнуть, когда устал, то есть подышать спокойно, и силы возвращаются. Непонятно только, почему они расходуются и возвращаются во множественном числе. Но это малый цикл круговращения сил. Есть средний, когда, к примеру, человек устает от какого-то дела и должен его бросить на месяцы или даже на годы. Но восстанавливается и снова может заниматься этим. И есть большой жизненный цикл, когда силы, сначала немеряные, убывают, пока совсем не покинут дряхлеющее тело.
Выглядит это так, если бы тело имело один большой резервуар силы, отведенной на всю жизнь, один поменьше, рассчитанный на большие дела, и совсем маленький, который расходуется непосредственно в работе. И восстанавливается прямо на глазах, словно всасывая в себя силу из большой емкости.
«Запас этой субстанции иногда не уменьшается, а пополняется; ср. набраться сил, восстановить (подкрепить) силы» (т. ж.).
Исходя из этого, Урысон выводит следующее, гипотетическое определение:
«Мы предлагаем толковать лексему силы следующим образом: внутренние возможности человека, благодаря которым он в состоянии выполнять какие-либо действия, – невидимая субстанция, находящаяся где-то внутри человека и расходуемая по мере того, как он что-либо делает» (т. ж.).
Определение странное и с очевидностью ущербное, если не сказать, противоречивое. Оно оправдано не точностью описания действительности, а тем, что язык дает основания видеть силу и так, и так:
«Это толкование состоит из двух частей. Первая обслуживает достаточно широкий круг контекстов с данной лексемой. Эта часть отражает современное сознание носителя языка.
Вторая часть лучше объясняет поведение лексемы силы, так как обслуживает больший круг контекстов. Она отражает модель человека, представленную в семантической системе русского языка»(т. ж., с. 75).
Так и хочется сказать: «Аркадий, не говори красиво!» Где наших языковедов учат этому наукообразному способу скрывать от читателя, что думаешь? А ведь суть сводится к простой мысли: способы говорить о силе возникли в русском языке в глубокой древности, когда силу видели как среду, подобную жидкости. Но постепенно естественнонаучное мировоззрение вытесняет такое видение, и мы начинаем говорить о силе, как о внутренней возможности выполнять какие-то действия.
Очевидно, что во втором случае мы совсем теряем то, чем же является сила сама по себе. И если она действительно некая, условно говоря, невидимая жидкость, которая вливается в тело, то мы перестаем видеть и ее, и те органы, которые ею управляют. Мы как бы останавливаем свое любопытство на грани очевидного: сила, безусловно, дает возможности. Сказав так, ты не ошибаешься. Но и не живешь!..
Глава 4. Органы силы
Мы ощущаем свои силы чем-то внутренним, как бы исходящим изнутри тела. Это ощущение заслуживает пристального философического внимания, но, кажется, еще не получило его. Осмыслить силу философски – значит осмыслить ее сначала феноменологически, то есть как явление. Но вот беда: никак не удается понять, что являет себя из глубины тела, когда мы наблюдаем силу!