Штурм Бахмута. Позывной «Констебль» - стр. 88
Мы открыли огонь по противнику, и он откатился.
Примерно через полчаса был еще один накат. В этот раз они попробовали провести его практически с тыла: они каким-то образом пробрались и обошли нас полем, зайдя с юго-запада. Женя заметил движение, и мы, подпустив их на сорок метров, одновременно стали кидать туда гранаты. Враг отступил.
Периодически на связь выходил командир и, узнавая обстановку, подбадривал нас. За следующие два часа украинцы предприняли еще две попытки сблизиться, но мы пресекли их таким же способом. Ближе, чем на сорок метров подползти им не удавалось.
Я вышел на связь с «Антигеном» и договорился с ним о пароле для тех, кто будет возвращаться с «Подвала» к нам на позиции. Через час стали подтягиваться первые бойцы из моей группы. Они доползали до бетонного забора, который окружал завод «Рехау», и перебежками преодолевали последние пятнадцать метров до первой траншеи.
– Краснодар? – полушепотом кричали они в темноту.
– Луганск! Перебегай! – отвечали мы и пропускали их.
Вернувшихся бойцов я рассредоточивал по всей траншее и давал сектор обороны. Со стороны Артемовского шоссе, в помощь «Дружбе», я посадил пулеметчика «Евдима» и приказал простреливать посадку и шоссе.
Прилетела вражеская «птичка» и зависла над нашей позицией. Судя по характерным цветам ее фонарей, «птица» была с тепловизором, но, к счастью, она не скинула нам ни одного «подарка». Всю оставшуюся ночь они сменялись над нами. Через час с севера, со стороны Бахмута, стал слышен гул техники, двигающейся по шоссе.
– «Вардим»! Тащи «морковки» и херачьте в тут сторону. Давай! Штуки четыре или шесть прострелов.
Они с «Бануром» стали по очереди стрелять в темноту на звук приближающейся техники. Иллюзий, что они попадут, у меня не было, но этим мы показывали, что готовы к обороне.
Почему украинцы в ту ночь не действовали более уверенно и интенсивно, я не знаю. Видимо, слава ЧВК «Вагнер» сделала свое дело. После Попасной и Соледара имя «музыкантов» было на слуху. Возможно, они просто испугались штурмовать ночью, думая, что нас много, и мы тренированные профи. Может, у них были и другие причины, но нам повезло, что этого не произошло.
Мы были второй день на передке: у большинства из наших бойцов не было никакого боевого опыта – мы сразу попали в интенсивный замес с танком и минометами и были растеряны. Именно в эту ночь мы стали рождаться как боевое подразделение: рождение – процесс кровавый и мучительный. Подобно наивному и беззащитному ребенку, который появляется в этот неуютный и полный опасностей мир из чрева матери, наше подразделение – каждый из выживших – вынырнуло из мира своих фантазий о войне и столкнулось с ее реальным лицом. Нам по-настоящему стало понятно, что такое современная война.
На войне лучше всего находиться в движении. Когда ты находишься в статике, тебя начинают одолевать мысли. Они, как ржавчина, незаметно покрывают тонкой пленкой твое сознание и заставляют тебя задавать себе вопросы, на которые нет ответов. Чтобы не поехать крышей, на войне лучше быть в движении. Даже когда ты сидишь в окопе, полезнее копать, улучшая старые позиции или создавая новые. Движение помогает перерабатывать психическую энергию и адреналин, наполняя твое существование важными делами. Именно поэтому, когда все успокоилось, и нас набралось в траншее человек двадцать, я стал передвигаться по траншее и общаться с бойцами.