Штурм Бахмута. Позывной «Констебль» - стр. 87

Внутри действительно было такое ощущение, что это был мой последний день.

– Доклад каждые пятнадцать минут, – закончил командир.

Я по голосу слышал, что ему тяжело и тревожно. Верил ли он в то, что мы продержимся и не отступим? Я не знаю. После того, как ушла последняя группа эвакуации мы стали распределять сектора и готовиться к бою. Со мной на позиции остались: Рома «Абакан», Женя «Айболит», Артем «Вындин», «Викинг», «Дружба» и еще пару человек, которых я не мог распознать в темноте. «Дружба» был боеспособным и грамотным таджиком, у которого был ПНВ «Фортуна». Еще один «теплак» – тепловизор – был у Жени. Его нашел «Эрик», когда они брали первый блиндаж и принес сюда. Мы собрались и стали распределять сектора для обороны.

– Ну что? – задал я пространный и очень конкретный вопрос.

– Командир, мы с тобой, – за всех ответил Женя.

Остальные молча смотрели на меня и ждали моих приказов.

– Пацаны, для меня большая честь воевать с вами.

Мы стояли и смотрели друг на друга, понимая, что ситуация непростая, и мы можем погибнуть.

– Нам нужно занять круговую оборону. Собирайте все магазины, которые остались от убитых и раненых. Там, на бруствере, лежит пара человек. Заберите у них магазины и гранаты.

Они кивнули и молча разошлись по траншее, занимая огневые точки.

У нас оказалось тридцать автоматов, сотни три полных магазина к ним и большое количество гранат.

– «Дружба», ты держишь север. Наблюдай в теплак дорогу в сторону Бахмута и заправки, и, если поползут, стреляй. «Айболит», бери западное направление. Остальные рассредоточиваются между ними на расстоянии семи-восьми метров.

У меня с собой был блокнотик, в котором были записаны шесть телефонов. Я боялся, что он попадет в руки врагов и моим родным могут начать названивать, требуя выкуп. Или пришлют фото моего мертвого тела. Я достал его и несколько раз вслух проговорил телефон отца, чтобы запомнить. Достал зажигалку и, присев в траншее, поджег лист с телефонами. Я держал его и смотрел, как огонь пожирает бумагу, которая связывала меня с прошлым и с мирной жизнью.

– Мам, пап… Пока, – попрощался я вслух с родителями.

Огонь стал жечь пальцы. Я уронил остатки бумаги, которая догорела еще на подлете к земле. Я втер ее ботинком и пошел к ребятам. Гекатомба – жертва богу войны – была принесена, и теперь со мной не осталось ничего, чтобы хоть отдаленно напоминало о том, кем я был раньше.

Глаза человека не приспособлены хорошо видеть в темноте. Когда нет возможности ориентироваться при помощи зрения, мозг начинает искать альтернативные способы получения информации.

В темноте слух невероятно обострился и стал улавливать малейшие шорохи. Я сидел в траншее, и мне постоянно казалось, что украинцы подползают к нам со всех сторон. Любой звук, который раздавался с их стороны, либо слышался как перешептывания на «ридной мови», либо как позвякивание оружия. Я очень сожалел, что мы не успели ничего заминировать, кроме кустов с севера запада. Если бы не «Дружба» и Женя, с их приборами, нам бы пришлось туго. Первая группа противника пыталась зайти с севера – со стороны посадки, которая находилась вдоль шоссе.

– Наблюдаю врага. Вижу, восемь силуэтов, – передал мне «Дружба». – Двигаются в нашу сторону. Что делаем, командир?

– Пацаны, в сторону севера нужно открыть плотный огонь «по-сомалийски». Выпускаем по три рожка в ту сторону.