Шея ломается со звуком Хрясь - стр. 7
Смыв с рук слюни и собачий корм, я вернулся на кухню и удивился, что тот уже всё съел. Тарелка была вылизана подчистую.
– Слушай, я прилягу ненадолго на диван.
Бруно не ответил, облизнулся и лапой с когтями ткнул тарелку.
– Обойдёшься. Я буду там, – показал я в сторону коридора и вышел.
Достав беруши, я улёгся на диван в гостиной, вставил их и моментально провалился в сон. Проснувшись от шума, я обернулся и впервые почувствовал, что способен на убийство.
Глава 8
Нет… меня не особо расстроила погрызанная диванная подушка, тапочки, дверной косяк и валяющиеся повсюду слюнявые вещи. Привстав, я долго моргал, не понимая, как это по моей квартире пронёсся слюнявый ураган и разбросал тут всё к чёртовой матери… А потом, закончив обзор, я опустил глаза на милого-гадкого-делавшего-непричастный-вид-мирного пёсика. Этот мирный, виляющий хвостом, пёсик поднял на меня глазки. Лежал он на раздербаненном платье жены.
Тут моё терпение, как шкала выставленного на жару ртутного термометра, помчалось вверх. К взрыву. К воплю. К сердечному приступу. Соскочив с кровати, я вытащил из его шершавых лап подол платья и стал тянуть… хоть бы хны.
– А ну уйди!
Переворачивается на бок. Я беру его за задние лапы и оттаскиваю… Вытащив платье, я выхожу в коридор и вижу на полу выстланную дорожку из вещей жены. А дверь в кладовую, где всё это добро висело, со следами когтей раскрыта.
Нагнувшись к полу, я хватаю береты, шарфы, осенние курточки и, набрасывая горку из вещей, иду к шкафу. Оттолкнув дверь, чтобы было легче пройти, я опустил всё на ближайшую полку и потянулся к выключателю. Лучше бы я не включал свет… Обгрызенная обувь и коробки с пожёванным по краям картоном валялись, как после налёта термитов. Робин втиснулся в шкаф и высунул язык.
– Вот ты гад.
Я взял берет жены и запульнул ему в морду.
Я сидел в растерянности, не понимая, с чего начать… Может, с сортировки? Где-то вещи были целы, где-то обслюнявлены со следами зубов, а где-то просто покрыты шерстью, словно на них полежал сам Йети. Взяв с кухни тряпку и маленькое ведёрко, я капнул в него чистящего средства и наполнил тёплой водой. Пена, распушившись, полезла за пределы обода ведра. Поднеся нос к воде, я принюхался… Главное, чтобы эти арома-отдушки не перебили запах Веры.
Вернувшись в шкаф, я обмакнул тряпку и принялся осторожно счищать слюни. Одну вещь за другой… Я бережно, насколько это возможно, смывал слизь. Больше всего досталось любимому шарфу Веры… Не вспомню, где она его купила – может, во время отпуска или ещё где, – но белый шёлк с розовыми цветами сакуры часто защищал её от сибирского осеннего ветра.
Отсортировав всё как следует, я взялся за плечики, вернул ветровки и два пальто на место… зачем-то проверил карманы. Прислонил нос к вороту пальто и, закрыв глаза, глубоко вдохнул. По телу растеклось тепло… молчаливый запах, который в то же время так много рассказывает о жене. О том, какими духами она пользовалась, каким шампунем мыла голову и главное – как пахло её тело…
Остались коробки с обувью. Этот гад, который на протяжении часа даже не пискнул, куда-то запропастился, и покажи он сейчас свою морду, я бы влепил ему этой изъеденной туфлей по носу. Чёрные кожаные туфли со свадьбы – на выброс: он сжевал нос, как жвачку… Сандалии – тоже, хотя ремешок можно заменить… ладно, оставим. Я потянулся за ещё одной коробкой, приподнял её – и дно вместе с Вериными туфлями вывалилось на пол.